Любовь и война. Великая сага. Книга 2 - Джон Джейкс

– Если в этом возникнет необходимость, я, безусловно, буду настаивать.

– И вы готовы призывать людей из разных штатов, как это сделал этот павиан, большой любитель ниггеров?

Дэвис вздохнул, изображая раздражение:

– Мистер Линкольн объявил набор добровольцев, и только. Мы поступили так же. А призыв обе стороны пока рассматривают лишь с теоретической точки зрения.

– Но при всем уважении к вам и вашему кабинету, сэр, я утверждаю, что эту теорию ни в коем случае нельзя проверять на практике. Это идет вразрез с самой доктриной суверенитета штатов. Только сами штаты вправе объявлять призыв на своей территории, а если они будут вынуждены подчиняться диктату центральной власти, у нас начнется такой же балаган, как в Вашингтоне.

При этих словах серые глаза президента вспыхнули, и левый глаз, который почти ничего не видел, наполнился такой же яростью, как и правый. Хантуну уже доводилось слышать о крутом нраве Дэвиса, – в конце концов, он ведь работал с ним в одном здании. Молва утверждала, что любое несогласие президент воспринимал как личный вызов и вел себя соответственно.

– Так или иначе, мистер Хантун, но я вполне сознаю свою ответственность. Я должен сделать все, чтобы это новое государство стало сильным и процветающим.

– И как далеко вы готовы зайти? – так же раздраженно спросил Хантун. – Я слышал, кое-кто из вест-пойнтовской братии предлагал вербовать черных, согласных сражаться за нас. Вы пойдете на такой шаг?

Дэвис рассмеялся над такой идеей, а Томбс воскликнул:

– Никогда! В тот день, когда Конфедерация позволит хоть одному негру вступить в ряды своей армии, с ней будет покончено, и этого позорного пятна она не смоет вовеки.

– Согласен! – рявкнул Хантун. – А как насчет всеобщего призыва?

– Только в теории! – резко повторил Дэвис. – Я очень надеюсь добиться признания этого правительства без чрезмерного кровопролития. Своими действиями мы никак не нарушили конституцию и не собираемся нарушать ее впредь. И тем не менее я считаю, что центральное правительство должно быть сильнее, чем власть на местах, или же…

– Нет, сэр, – перебил его Хантун. – Штаты этого никогда не допустят. – Дэвис вдруг показался ему бледным и каким-то размытым, пока он не понял, что у него просто запотели очки.

– В таком случае, мистер Хантун, Конфедерация не протянет и года. Или вы печетесь о соблюдении прав штатов в их первозданной чистоте, или получаете совершенно новое государство. Но и то и другое невозможно без определенных уступок. Так что делайте свой выбор.

Хантун, у которого от гнева уже закружилась голова, брякнул:

– Мой выбор – не вставать на сторону самодержавных правителей, мистер президент. Более того…

– Прошу меня извинить.

На щеках президента выступили красные пятна, когда он резко развернулся и ушел. Томбс последовал за ним.

Хантун просто кипел от злости. Если президент совершенно не выносит, когда кто-то не соглашается с его основными принципами, то и черт с ним! Этот человек определенно никуда не годится. Он лишь оскорбляет идеалы Кэлхуна и других великих государственных деятелей, которые на протяжении целого поколения терпели клевету и издевательства Севера, отдали все свое здоровье, сражаясь за право человека владеть тем, чем он хочет владеть. И правильно он сделал, что высказал Дэвису все, что…

– Ах ты, безмозглый болтливый осел!..

– Эштон!

– Поверить не могу в то, что я слышала! Ты должен был льстить ему, а ты начал нести эту политическую ахинею!

Покраснев, Хантун схватил жену за запястье, смяв бархатную ленту потными пальцами:

– Люди утверждают, что он ведет себя как диктатор. Я хотел в этом убедиться и убедился. И высказал ему свои твердые принципы о…

Она наклонилась к нему, улыбаясь сладчайшей из улыбок, и прошептала, обдавая его нежным ароматом своего дыхания:

– К свиньям твои твердые принципы! Вместо того чтобы представить ему меня, чтобы я могла помочь тебе и сгладить эту опасную ситуацию, ты просто молол языком и спорил, похоронив тем самым свою и без того никудышную карьеру!

Эштон рванулась прочь от мужа, налетая на гостей и привлекая к себе изумленные взгляды, пока неслась к столу с напитками. Едва сдерживая слезы, она сжала в руках бокал с охлажденным пуншем; перчатки пришлось снять, потому что они насквозь промокли от пота. «Идиот! – думала она. – Теперь все пропало».

Гнев быстро уступил место подавленности. Сколько прекрасных возможностей упущено; многие гости уже начинали расходиться. Эштон потягивала пунш, и ей хотелось провалиться сквозь землю и умереть. Она приехала в Ричмонд в поисках власти, которой всегда жаждала, а ее муж несколькими безрассудными фразами навсегда погубил ее мечты.

Отлично… она найдет кого-нибудь другого. Того, кто поможет ей занять достойное место. Некоего единомышленника, а еще лучше человека, с которым она сможет наконец проявить свои способности, которыми безусловно обладает. Более умного и деликатного, чем Джеймс, всегда нацеленного на успех и обладающего всеми качествами, чтобы достичь его.

Так, примерно за одну минуту или даже меньше, в зале номер восемьдесят три отеля «Спотсвуд» Эштон приняла решение. Хантун всегда был не ахти каким мужем, и ее тайная шкатулочка с сувенирами только подтверждала это. С этого дня он останется ее мужем только на словах. А может, и вовсе уйдет в прошлое, если ей удастся найти ему достойную замену.

Она подняла пустой бокал:

– Можно мне просто шампанского? – И, снова расцветая беспечной улыбкой, протянула бокал негру, стоявшему по другую сторону стола. – Терпеть не могу пунш: в нем нет пузырьков.

Джентльмен в синем бархатном сюртуке погасил сигару в вазе с песком. До этого он уже навел кое-какие справки, чтобы окончательно убедиться, что это именно тот человек, который ему нужен, поэтому сразу направился сквозь редеющую толпу к своей цели – потному очкастому увальню, только что яростно спорившему с женой. Еще когда эта женщина только вошла в зал, он сразу заметил ее и мгновенно ощутил прилив желания. Очень немногим женщинам удавалось добиться от него этого столь быстро.

Это был высокий мужчина лет тридцати пяти, с крепким мускулистым телом и утонченными пальцами. Движения его были плавны и элегантны, костюм идеально сидел на его стройной фигуре; вот только кожа выглядела не слишком гладкой из-за следов, оставленных перенесенной в детстве оспой. Слегка напомаженные темно-каштановые с проседью гладкие волосы падали на модный воротник. Он неслышно подошел к Хантуну, пока смущенный и расстроенный адвокат снова и снова протирал очки влажным носовым платком.

– Добрый вечер, мистер Хантун.

Звучный голос напугал Джеймса, он обернулся, но незнакомый ему человек уже шагнул вперед и теперь стоял прямо перед ним.

– Добрый вечер, – ответил он. – Но боюсь, вы находитесь в более выгодном положении, чем я…