Неестественная смерть - Дороти Ли Сэйерс

– Господи! – воскликнул Паркер. – Я понял, куда ты клонишь. Когда новый закон вступил в силу, сэр?

– В январе двадцать шестого, – ответил Мерблс.

– А мисс Доусон, как известно, умерла – весьма неожиданно – в ноябре двадцать пятого, – подхватил Питер. – Но допустим, что она прожила бы, как вполне определенно предсказывал доктор, до февраля или марта двадцать шестого года. Вы можете поручиться, что Мэри Уиттакер получила бы наследство и в этом случае?

Мистер Мерблс открыл было рот, чтобы ответить, но закрыл его, ничего не сказав. Потом снял очки, снова, более решительно надел их и наконец мрачным тоном произнес:

– Вы совершенно правы, лорд Питер. Это очень серьезный и важный момент. Слишком серьезный для меня, чтобы сразу высказать свое мнение. Если я правильно вас понимаю, вы предполагаете, что любая двусмысленность в истолковании нового закона могла послужить для заинтересованной стороны весьма обоснованным и достаточным мотивом для того, чтобы ускорить смерть Агаты Доусон.

– Именно это я и предполагаю. Конечно, если внучатая племянница получает наследство в любом случае, что по старому, что по новому закону, то пусть бы старушка умерла своей смертью, когда пришло бы ее время. Но если на этот счет есть хоть какое-то сомнение, это, видите ли, могло подтолкнуть ее «помочь» тетке умереть именно в тысяча девятьсот двадцать пятом году. Особенно учитывая тот факт, что Агата Доусон все равно уже дышала на ладан, а других родственников, которые могли бы счесть себя ущемленными, она не имела.

– Кстати, – вставил Паркер, – предположим, что внучатая племянница лишилась бы наследства, кому в таком случае достались бы деньги?

– Они бы достались герцогству Ланкастерскому, то есть Короне.

– Иными словами, – добавил Уимзи, – никому конкретно. Ей-богу, не думаю, что такое уж преступление немного поторопить бедную старушку, испытывающую жуткие страдания, чтобы заполучить деньги, которые она и так собиралась тебе отдать. Какого черта они должны достаться герцогству Ланкастерскому? Это все равно как уклониться от подоходного налога.

– С этической точки зрения, – заметил мистер Мерблс, – ваше суждение не лишено резона. Но с юридической, боюсь, убийство есть убийство, каким бы обреченным ни было состояние жертвы и каким бы благоприятным ни был результат.

– К тому же Агата Доусон не хотела умирать, – добавил Паркер, – она сама это говорила.

– Не хотела, – задумчиво сказал Уимзи, – и, полагаю, имела полное право на собственное мнение.

– Думаю, – заметил мистер Мерблс, – прежде чем двигаться дальше, нам следует проконсультироваться со специалистом в области имущественного права. Интересно, дома ли сейчас Тоукингтон? Он – лучший знаток в этой области, какого я знаю. Как бы ни претило мне это современное изобретение – телефон, наверное, придется им воспользоваться.

Мистер Тоукингтон оказался дома и был свободен. Ему по телефону обрисовали дело о правонаследовании внучатой племянницы. Будучи захвачен врасплох и вынужденный отвечать без предварительного изучения вопроса, мистер Тоукингтон тем не менее высказался в том смысле, что согласно новому закону внучатая племянница, скорее всего, была бы исключена из числа наследников. Однако он проявил интерес к делу и выразил готовность, пользуясь случаем, проверить свои предварительные выводы. Не будет ли мистер Мерблс любезен зайти к нему и обсудить этот вопрос в ходе личной встречи? Мистер Мерблс объяснил, что в данный момент ужинает с двумя друзьями, заинтересованными в этом деле. В таком случае не захотят ли и его друзья заглянуть к мистеру Тоукингтону?

– У Тоукингтона есть отличный портвейн, – отведя трубку в сторону и прикрыв ее ладонью, сказал мистер Мерблс.

– Тогда почему бы не пойти и не отведать его? – с готовностью откликнулся Уимзи.

– Это недалеко, в Грейс-Инне[78], – добавил мистер Мерблс.

– Тем более, – обрадовался лорд Питер.

Мистер Мерблс снова поднес трубку к уху, поблагодарил мистера Тоукингтона за приглашение и сообщил, что они всей компанией тут же отправляются в Грейс-Инн. «Вот и отлично», – радушно проговорил мистер Тоукингтон, прежде чем повесить трубку.

По прибытии в контору мистера Тоукингтона они обнаружили дубовую входную дверь гостеприимно приоткрытой и не успели постучать, как мистер Тоукингтон собственной персоной распахнул ее настежь и приветствовал гостей громким бодрым голосом. Это был крупный, широкоплечий мужчина цветущего вида и с хрипловатым голосом. В зале суда он прославился своим знаменитым: «Позвольте вас спросить», которое являлось прелюдией к пытке упрямых свидетелей, которых он гнул в бараний рог, после чего с блеском разоблачал их ложь. Уимзи он знал в лицо, по поводу знакомства с инспектором Паркером выразил бурный восторг и под радостные восклицания жестом пригласил компанию входить.

– Пока вы ехали, я вник в суть вашего вопроса, – сказал он. – Какая нелепость, не правда ли: люди, пишущие законы, не могут точно выразить, что они хотят сказать. Ха! Почему так, лорд Питер, не знаете? Ха-ха! Входите, входите!

– Думаю, потому, что законы пишут юристы, – усмехнулся в ответ Уимзи.

– Чтобы не остаться без работы? Рискну согласиться с вами. Даже юристам нужно на что-то жить. Ха! Отлично. Ну, Мерблс, а теперь, если не возражаете, изложите ваше дело еще раз, более подробно.

Мистер Мерблс снова объяснил суть вопроса, представив генеалогическое древо Доусонов и изложив соображения по поводу мотива убийства.

– Эге! – воскликнул мистер Тоукингтон, весьма довольный. – Хорошо… очень хорошо. Ваша идея, лорд Питер? Блестящая догадка. Кстати, скамья подсудимых в Олд-Бейли[79] забита слишком догадливыми людьми. Ха! Будьте осторожны, молодой человек, а то плохо кончите. Хе-хе. Ну ладно. Вопрос здесь сводится к интерпретации слова «потомки» – ухватываете, Мерблс? Да. Вы, похоже, трактуете его как потомки ad infinitum. Почему вы пришли к такому выводу, позвольте вас спросить?

– Я не говорил, что так оно есть, я сказал лишь, что так может быть, – мягко возразил мистер Мерблс. – Судя по всему, в намерение законодателей входило исключить из числа наследников дальних родственников и считать потомками только тех, кто является не менее чем внуками наследодателя или его братьев и сестер.

– Намерение? – рявкнул мистер Тоукингтон. – Вы меня удивляете, Мерблс! Закон не имеет ничего общего с добрыми намерениями. Что говорится в нашем законе? «Единокровным братьям и сестрам и их потомкам». В отсутствие иных определений я бы сказал, что в данном случае слово «потомки» должно трактоваться так же, как оно трактовалось до принятия нового закона в отношении наследников человека, не оставившего завещания, – во всяком случае, в вопросе о личной собственности, которая, как я понимаю, и является предметом нынешнего рассмотрения, правильно?

– Да, – подтвердил мистер Мерблс.

– Тогда у вашей внучатой племянницы нет никаких шансов доказать свое право на наследство!

– Прошу прощения, – вклинился Уимзи, – я знаю, что профаны жутко раздражают специалиста, но не окажете ли