Дети свободы - Марк Леви

На следующий день Марианна встречается с Дамирой. После того, как они расходятся, за Дамирой идут сыщики. Когда же это случилось - днем или двумя днями позже? Дамира встречается с Осной, а вечером Осна видится с Антуаном. За несколько дней люди Жильяра "обложили" почти всю бригаду. Кольцо сжимается все туже.

Нам не было и двадцати, немногие из нас переступили этот рубеж, и мы должны были еще многому учиться, чтобы воевать, не попадаясь в лапы врагу, тогда как ищейки ви-шистской полиции знали все эти приемы наизусть.

Готовится облава, комиссар Жильяр собрал своих людей в помещении, которое им предоставили в тулузском комиссариате. Для таких многочисленных арестов придется все же просить подкрепление у полицейских 8-й бригады. Но один из местных инспекторов, сидевший за тонкой перегородкой на том же этаже, не упустил ни единого слова, сказанного на этом совещании. Он незаметно покидает комнат) 7 и идет на центральную почту. Подходит к окошку телефонистки и просит соединить его с Лионом. Вскоре его просят пройти в кабину.

Он бросает взгляд через застекленную дверь кабины: служащая болтает с подружкой, линия надежна.

На другом конце провода молчат, просто выслушивают страшную новость. Через два дня бригада № 35 имени Марселя Лангера в полном составе будет арестована. Информация вполне достоверна, ребят нужно срочно предупредить. Инспектор вешает трубку и молит Бога, чтобы его сообщение успели передать вовремя.

В своей лионской квартире лейтенант французского Сопротивления тоже вешает трубку.

– Кто это был? - спрашивает его майор.

– Связной из Тулузы.

– Что он хотел?

– Сообщить, что ребят из тридцать пятой бригады загребут через два дня.

– Милиция?

– Нет, сыщики из Виши.

– Тогда у них нет никаких шансов.

– Но ведь мы их предупредим, у нас еще есть время переправить их куда-нибудь.

– Может быть, но мы этого не сделаем, - говорит майор.

– Почему? - изумленно спрашивает лейтенант.

– Потому что война скоро кончится. Немцы потеряли в Сталинграде двести тысяч солдат, и, говорят, еще сто тысяч попали к русским в плен, среди них тысячи офицеров и десятка два генералов. Их армии отступают по всему Восточному фронту, и высадка союзников, на юге или на западе, не заставит себя ждать. Нам известно, что Лондон к этому готовится.

– Я все знаю, но какое это имеет отношение к ребятам из бригады Марселя Лангера?

– А такое, что теперь ситуацию следует оценивать с позиции здравого политического смысла. Мужчины и женщины, о которых идет речь, все сплошь венгры, испанцы, итальянцы, поляки и так далее; короче говоря, все они или почти все - иностранцы. А когда Франция будет освобождена, желательно, чтобы в Истории войны говорилось о том, что эту свободу завоевали именно французы.

– Значит, мы просто бросим их, обречем на смерть, так, что ли? - возмущается лейтенант; он-то знает, что эти ребята первыми начали бороться с врагом.

– Ас чего ты взял, что их обязательно убьют?

Перехватив презрительный взгляд молодого лейтенанта, майор французского Сопротивления со вздохом заключает:

– Слушай меня. Через какое-то время страна воспрянет, очнется от войны; так вот, необходимо, чтобы она встретила освобождение с высоко поднятой головой, чтобы население сплотилось вокруг единого вождя, и этим вождем станет де Голль. Победа просто обязана быть нашей. Как это ни прискорбно, но Франции понадобятся герои-французы, а герои-иностранцы ей не нужны!

Тем временем Шарль на своем луберском вокзальчике предавался горьким мыслям. В начале недели ему сообщили, что бригаде больше не будут выделять деньги. Не будет и посылок с оружием. Все связи, налаженные с сетями Сопротивления, действующими на их территории, разорваны. Предлогом послужил взрыв в кинотеатре "Варьете". Пресса остереглась писать о том, что жертвами взрыва стали подпольщики. Розина и Марьюс изображались в газетах гражданскими лицами, юной парочкой, пострадавшей в результате подлого террористического акта, и никому не было известно, что третий - сопровождавший их молодой герой - в данный момент корчится от боли в лазарете тюрьмы Сен-Мишель. Шарлю объявили, что подобные акции бросают тень на все Сопротивление, поэтому и было решено "сжечь мосты".

Это решение для Шарля равносильно предательству. И нынче вечером, сидя в компании Робера, взявшего на себя руководство бригадой с тех пор, как отозвали Яна, он выражал ему свое возмущение. Как можно бросать их на произвол судьбы, поворачиваться к ним спиной - ведь это они вступили в борьбу с самого начала войны! Робер не знал, что и ответить, он любил Шарля, как родного брата, и постарался утешить его хотя бы в одном - в том, что его больше всего угнетало и мучило.

– Слушай, Шарль, никто же не верит тому, что пишут в газетах. Все знают, что на самом деле произошло в "Варьете" и кто там погиб.

– И за что! - буркнул Шарль.

– За свободу, - ответил Робер, - и весь город это знает.

Позже к ним присоединился Марк. При виде его Шарль пожал плечами и вышел, сказав, что хочет пройтись по саду. Разбивая каблуком комок земли, Шарль думал: Жак ошибся, на дворе уже конец марта 1944 года, а весна все никак не наступает.

Комиссар Жильяр и его заместитель Сири-нелли собрали всю свою группу. На втором этаже комиссариата идут приготовления к арестам. Они намечены на сегодня. Получен строгий приказ: всем соблюдать молчание, нельзя допустить, чтобы кто-то предупредил тех, кто через несколько часов угодит в расставленные сети. Однако Эспарбье, молодой комиссар полиции, сидящий за перегородкой в соседней комнате, слышит каждое их слово. В его обязанности входит ведение чисто уголовных дел - война ведь не ликвидировала правонарушителей, ими тоже кто-то должен заниматься. Но комиссар никогда не сажал партизан, наоборот, - когда против них что-нибудь затевается, он всегда предупреждает - это его способ участвовать в Сопротивлении.

Сообщить им о грозящей опасности - дело довольно рискованное и трудное, очень уж близки сроки, но Эспарбье не одинок, среди коллег у него есть сообщник. Молодой комиссар встает со своего места и спешит к нему.

– Беги сейчас же в управление казначейства. В пенсионном отделе разыщешь некую Мадлен; скажи ей, что ее друг Стефан должен срочно отправиться в путешествие.

Эспарбье поручает это своему коллеге; ему самому предстоит другая встреча. Если он поедет на машине, то через полчаса уже будет в Лубере. Там ему нужно переговорить с другом - он видел карточку с его приметами в полицейском досье, и лучше бы ее в этой папке не было.

В полдень Мадлен выходит из здания казначейства и спешит к Стефану; она обходит все места, где он бывает, но тщетно, его нигде нет. Она идет домой к родителям, но там ее уже ждут полицейские. Они ничего не знают о Мадлен, кроме того, что Стефан заходит к ней почти каждый день. Полицейские проводят обыск; улучив минутку, когда они не смотрят на нее, Мадлен быстро пишет несколько слов на клочке бумаги и прячет его в спичечный коробок. Заявив полицейским, что ей плохо, она просит разрешения постоять у открытого окна…