Константин Великий - Аркадий Малер

О скромности и проницательности Констанция ходили поучительные легенды. Языческий историк Европий писал о нем: «Он был не только любим, но в Галлии даже почитался наравне с богами и особенно за то, что в его правление избавились, наконец, от Диоклетианова опасного безумия и от Максимиановой кровожадной безрассудности» («Краткая история от основания города», 364 г.).

Интересный метод кадровой политики один раз применил Констанций. Однажды он собрал всех чиновников своего двора и потребовал принести жертву языческим богам, а за отказ это сделать угрожал отставкой. Не особенно удивились подчиненные Констанция, потому что такие проверки нередко устраивали правители языческих времен. Конечно, цезарь Галлии знал, кто в его подчинении исповедует христианство, а кто язычество, хотя бы потому, что обе группы часто боролись друг с другом за влияние при дворе, а религиозные убеждения самого Констанция были не очень внятны. У нас нет свидетельств о том, что он был христианином, но он совершенно точно не был и антихристианином и, скорее всего, исповедовал солярный монотеизм, как это было очень модно среди образованных воинов того времени. Для многих язычников солярный монотеизм, непосредственно связанный с модными культами Митры и Гелиогабала, был слишком отвлеченной религией, подобно элитарному неоплатонизму и даже самому христианству, которое любому поклоннику десятка антропоморфных и зооморфных богов представлялось чем-то весьма умозрительным. Кроме того, остается открытым вопрос о периоде воцерковления Елены, прожившей с ним целых двадцать лет и так или иначе пытавшейся влиять на мировоззрение мужа. В любом случае можно сказать, что типичным язычником Констанций не был — слишком хорошо он относился к христианству, даже когда самому это могло стоить власти и жизни после эдиктов 303–304 годов… Итак, многие чиновники принесли жертвы богам по его настоянию, и как выяснилось, среди них были те, которые до сих пор изображали из себя противников многобожия. Именно это и требовалось Констанцию: всех тех, кто пошел против своей совести, он отправил в отставку, а отказавшихся участвовать в жертвоприношениях христиан вернул и приблизил к себе. Так он обеспечил своему двору весьма благонадежных чиновников.

Диоклетиан упрекал Констанция в том, что он недостаточно копит государственные богатства, что его казна пуста, и однажды послал к нему по этому поводу целую инспекцию. Констанций славился тем, что не обирал население и даже богачей, справедливо считая, что если люди не будут видеть во власти грабителя, то они больше будут ее поддерживать. Но инспекция Диоклетиана грозила большими неприятностями. Тогда Констанций созвал всех известных ему людей с состоянием и сказал, что только теперь наступил тот момент, когда ему очень нужны деньги. За несколько часов его казна наполнилась золотом, серебром и разными драгоценностями, поэтому цезарю было что показать инспекторам Диоклетиана. Когда они вернулись в Никомедию, Констанций возвратил все богатство их прежним владельцам, что приятно шокировало их всех, а его авторитет еще больше укрепился.

Когда в 305 году Констанций стал августом, ему досталась вся западная часть Империи, включая не только Галлию, но также Италию и Африку, а Галерий получил, соответственно, все восточные территории. Однако к всеобщему удивлению, но вполне подтверждая свою репутацию скромного человека, Констанций отказался от Италии и Африки, оставшись в прежних границах своего кесарства. С одной стороны, этот поступок вызывает к нему симпатию, потому что иные на его месте сразу начинали бороться за еще большую власть и буквально сходили с ума. Но с другой стороны, сколько жизней христианских мучеников было бы сохранено, если бы он не отдавал эти территории ненавистнику Церкви Галерию? И насколько легче бы было его сыну Константину взять власть в Империи, если бы город Рим, всю Италию и Африку он получил по закону преемства, а не в результате грядущих сражений?

При этом нельзя сказать, что Констанций совсем не думал о наследнике. Когда Констанций и Галерий были провозглашены августами, то они с самого начала оказались в несколько неравном положении. Констанций все время проводил на обоих берегах Mare Britanicum (пролива Ла-Манш), а Галерий уже несколько лет все время терся вокруг Диоклетиана и участвовал во всех его мероприятиях. Оба августа находились на разных концах Европы, только Галерий был в эпицентре власти, а Констанций на периферии. Поэтому именно Галерий предложил заболевающему Диоклетиану свои кандидатуры на должности цезарей — это были не самые авторитетные полководцы Флавий Валерий Север и Максимин Даза.

В 306 году в Британии началось волнение пиктов и скотов, и Констанций отправился в поход против них, но в июле заболел и слег в своей резиденции Эборакуме (Йорке). В этот момент он решил увидеть своего сына, который много лет провел при дворах Диоклетиана и Галерия, и которому все равно уже не было никакого смысла там оставаться, и поэтому он послал коллеге-августу письмо с просьбой отправить к нему Константина. Как нетрудно было догадаться, просьба Констанция не очень понравилась Галерию, решившему отныне начать свою большую игру, хотя что может быть плохо в том, что отец зовет к себе своего сына? Возвращение к отцу для Константина стало первым большим приключением в его политической жизни, о котором мы еще вспомним. Когда Константин прибыл к отцу, он был уже при смерти. Интересно, что еще в 211 году в этом же британском городе умер Септимий Север.

Войска Констанция тут же провозгласили его сына августом, и так началось восхождение Константина на небосклон всемирной истории.

Константину было около двадцати лет, когда он, как сын цезаря Констанция, оказался при дворе императора Диоклетиана в Никомедии. Для будущего политика Римской империи ничего более перспективного нельзя себе представить: к тридцати годам он знал жизнь императорского двора, был знаком со всеми веяниями большой политики, имел опыт войны с разными врагами Рима, мог сравнить образ жизни греков, европейских варваров и азиатов и, конечно же, мог оценить реальное влияние каждой религии во всем государстве. На момент смерти Констанция он уже был первым трибуном. В 302 году Константин участвовал в походе Диоклетиана на Восток и был назначен первым порядковым трибуном (tribunus primi ordinus), после чего участвовал в походах цезаря Галерия по Дунаю. В 303 году Константин женился на девушке Минервине, которая в 305 году родила ему сына по имени Крисп. Мы практически ничего не знаем об этой жене Константина, зато знаем историю ее сына.

Положение Константина при дворе Диоклетиана и Галерия, как и любого потенциального конкурента за власть, было достаточно опасным. В первую очередь Константин имел все основания опасаться самого Галерия как наиболее активного и весьма агрессивного политика, очевидно готовящего себя в будущие августы. Из всех же соперников цезаря Галерия наиболее вероятным был именно Константин, поскольку он был сыном цезаря Констанция, и всем было ясно, что характер молодого полководца порядком отличается от характера своего отца. Если попытаться определить разницу между ними, то можно сказать, что там, где Констанций готов сделать несколько шагов назад и остановиться, Константин совершит несколько шагов вперед, чтобы пойти еще дальше, а если он и отступит на несколько шагов назад, то только для того, чтобы совершить еще больше шагов вперед, чем любой его соперник. По Констанцию было видно, что он несколько тяготится своей властью и что он вряд ли вообще мечтал о таком высоком положении; по Константину же этого никак нельзя было сказать. При этом Константин ни в коем случае не был ни алармистом, ни маниакальным властолюбцем, подобно всем своим будущим соперникам. Гений Константина заключался в уникальном сочетании дерзновенной силы, с одной стороны, и трезвой, рассудительной дальновидности — с другой, что и обеспечило ему, с его собственной стороны, если исключить прочие факторы, победу над всеми противниками.