Три короля. Как Доктор Дре, Джей-Зи и Дидди сделали хип-хоп многомиллиардной индустрией - Зак О’Малли Гринберг

На пороге нового тысячелетия Дидди, похоже, «рубил» во всех смыслах слова. Автор Forbes Роб Лафранко (на место которого в разделе медиа и развлечений я пришел через много лет после того, как он покинул издание) в 1999 году полетел в Атланту взять интервью у рэпера и узнал об этом из первых рук. Замысел был в том, чтобы поставить Дидди на обложку первого в истории выпуска журнала «100 самых богатых знаменитостей», рассказывающего о людях шоу-бизнеса с высочайшими заработками. Но была одна проблема: Лафранко не мог добиться от команды Дидди внятного ответа, состоится ли вообще интервью.

Он прибыл в Атланту и весь первый вечер безуспешно пытался припереть Дидди к стенке на открытии ресторана Justin’s (названного в честь одного из сыновей рэпера). За несколько часов до обратного рейса в Нью-Йорк Лафранко получил по телефону от одного из подручных Дидди подробные инструкции, что нужно сделать, если он действительно хочет поговорить с двадцатидевятилетней суперзвездой. «Вам нужно подъехать в отель „Омни“… От входа налево, там будет занавес. Бархатный занавес. Проходите через него. Там будет парень за стойкой. Когда подойдете к нему, скажите, что вы здесь, чтобы встретиться с Королем» [379].

«Что за чушь», – подумал Лафранко. Но попробовать было надо, так что обратный рейс он перенес. После седьмой чашки кофе, едва держась на ногах после бессонной ночи, он приехал в «Омни» в 11:30 утра в пятницу, прошел через бархатный занавес – и, разумеется, там его ждал человек за стойкой.

– Я пришел, чтобы встретиться с Королем.

– Король ожидает вас?

– Думаю, да. Ага.

Человек на мгновение исчез, затем вернулся и проводил Лафранко к лифту. Двери открылись в пентхаусе, и перед Лафранко предстала шумная вечеринка. Перед кабинетным роялем танцевал рэпер Джувенайл с веселящейся публикой; мать Дидди, одетая в меха, тоже была там. На диване лежали шубы одного фасона – большая для Дидди, миниатюрная для его пятилетнего сына Джастина, – но самого Короля нигде не было. Лафранко просидел полчаса перед камином, разговаривая со сценаристом, который работал над байопиком о Шоне Комбсе (его так и не сняли). Внезапно Лафранко почувствовал, как кто-то хлопнул его по плечу, и обернулся. Это был Дидди.

– Мне сказали, ты хочешь со мной поговорить.

– Паффи, мы собираемся поставить тебя на обложку номера о шоу-бизнесе. Ты – главный человек в шоу-бизнесе в этом году.

– Ага, ага, ага, ты тут побудь немного, – ответил Дидди. – Я сейчас не могу, но посмотрим.

После этого он исчез в спальне со своей девушкой Ким Портер, с которой он много лет то встречался, то расставался. Лафранко затянуло в воронку Дидди, откуда он не выбрался до конца выходных. За это время они с рэп-магнатом исколесили Атланту в эскадре джипов «линкольн» и седанов «бентли», перемещаясь из отелей в клубы и много куда еще. Они заехали в тренажерный зал встретиться с тренером Дидди, бывшим профессиональным боксером; выловили знаменитого адвоката Джонни Кокрана, с которым Дидди подумывал открыть спортивное агентство; обсудили, каким должен быть ресторан Justin’s – не только меню (Дидди очень хотел включить в него хашпаппи и кукурузные фриттеры [380]), но и атмосферу (он хотел, чтобы это было место, где люди «посреди зимы выходили бы на улицу в шубе и курили сигареты»). Разговор зашел даже о брендированной линейке продуктов от Паффа Дэдди.

Но прямо тогда Дидди оттачивал музыкальные навыки. Это был переломный момент для его исполнительской карьеры и лейбла. Главный артист Bad Boy умер, а Мейс – самый многообещающий новичок лейбла – только что ушел из мира хип-хопа в священники. Записывая второй сольный альбом «Forever» («Навсегда»), Дидди чувствовал колоссальное давление, поскольку работа должна была соответствовать высокопарному названию. Так что он бессрочно арендовал студию Тома Кидда (звукоинженера, в чьем послужном списке были работы с артистами в диапазоне от Глэдис Найт до Элтона Джона) с единственной целью – писать.

Лафранко побродил по студии и обнаружил целую комнату с винилом с всевозможной классикой от Steely Dan до REO Speedwagon – и безграничные архивы R’n’B 1970-х, в которых явно кто-то рылся. По зданию сновали продюсеры и авторы песен, заходившие в кабинку для записи вокала или выходившие из нее, отдыхавшие наверху у бильярдных столов и телевизоров с большими экранами. На каждом углу встречались строчившие тексты гострайтеры или продюсеры, которые уговаривали Дидди использовать их биты в альбоме, – пророчества Безумного Рэпера и Безумного Продюсера сбылись.

Лафранко вспоминает, как Дидди «подходил послушать и давал короткий отзыв: „Мне нравится, но чего-то не хватает“». «Те парни кружили вокруг него… Легко было представить аналогичную ситуацию у Берри Горди[381] – так это смотрелось со стороны».

Одновременно вокруг Дидди вращались группки привлекательных молодых женщин. Одна из них простудилась, и рэпер отослал стажера, чтобы тот принес ей немного витамина C. Другая – студентка Университета Джорджии с ирландскими и пуэрториканскими корнями – привлекла внимание Лафранко до того, как он отправился в студию. Когда ему надоело ждать Дидди для интервью, он попытался найти ее. Поднявшись на второй этаж, Лафранко услышал, как кто-то из приближенных Дидди зовет его обратно: «Не, Робби, Робби. Не, не, не, не!»

В этот момент Лафранко бросил взгляд на комнату на втором этаже и увидел женщину, которую искал, – а рядом с ней знакомое лицо.

«Я вижу, как голова Паффи высовывается над диваном перед телевизором с большим экраном, – вспоминает Лафранко. – Было ясно, что он очень увлеченно занимался сексом».

Лафранко спустился обратно на первый этаж, расстроенный и раздраженный. «В той комнате перепадает только Паффи, и он берет себе все что можно, – говорит Лафранко. – Мне это надоедает. Редактор ждет от меня интервью с этим парнем. День проходит впустую… Я даже толком не вижу его».

На следующее утро члены команды Дидди забрали Лафранко из отеля и вновь привезли в студию. К концу дня Дидди наконец соизволил сесть и поговорить. «Прости, – сказал он, – мне тут дела надо было кое-какие поделать». Все остальное время интервью Дидди не утихал. «Я буду круче, чем [миллиардер] Дэвид Геффен, – заявил он Лафранко. – Эстафету должны кому-то передать. Это единственная причина, по которой я в игре» [382].

Лафранко не мог не изумиться амбициям молодого антрепренера. Еще больше его впечатлил бешеный темп Дидди, не говоря уже о способности постоянно функционировать, не отвлекаясь на сон, – эту же черту Лафранко замечал, интервьюируя миллиардеров вроде Руперта Мердока.