Чужая игра для сиротки. Том второй - Айя Субботина

Просто поверить и взять честное слово, что он не станет делать о мной ничего… неподобающего. А вместо этого я еще и условия выдвинула!

Делаю глубокий вдох и ныряю за ним.

Подхватываю од подмышки, выталкивая наружу.

В воде его тело, конечно, потеряло большую часть своего веса, но мне все равно требуются все силы, чтобы поднять Нокса наружу.

Зато собственное тело почему-то невероятно тяжелое, и остаток сил я трачу на то, чтобы всплыть следом, стараясь придерживать Рэйвена около бортика бассейна.

Приходится энергично работать ногами.

По впалым щекам герцога стекают струйки воды, его длинные ресницы слиплись и превратились в мокрые колючки, придавая лицу какую-то особенную… красоту.

Я убираю с его лба темные пряди и осторожно похлопываю по щеке, чтобы привести в чувство.

Плачущий, это не работает!

Приходится ударить посильнее.

И еще раз, строго настрого запретив себе отчаиваться.

— Ну нет, Ваша Светлость, — ругаюсь и плачу одновременно, — даже не думайте, что вот так просто умрете, не выслушав прежде, насколько вы заноза у меня в…!

Его ресницы вздрагивают.

Глаза медленно и устало приоткрываются.

— Продолжайте, Тиль, я побуду живым еще немножко хотя бы из любопытства.

Как же он меня злит! Только что заливалась слезами, а теперь едва держусь, чтобы не… окунуть его башку как следует.

— Кстати, — он устало осматривает ту часть моего тела, которая находится над водой, — полагаю, нырять в воду в корсете было очень неразумно. Мокрый он весит как кузнечный молот.

— Я этого не знала, потому что корсеты в мой жизни появились всего пару недель назад, — ворчу в ответ.

— Охотно верю. Если вы повернётесь ко мне спиной — я помогу от него избавиться.

Я бы и рада отказать, но, боюсь, самой мне с этой пыточной штуковиной ни за что не справиться.

— А вы не уйдете снова под воду, Нокс?

— Поверьте — теперь нет.

Он улыбается и, хоть вода в бассейне достаточно горячая, я чувствую ледяной холод между лопатками.

Потому что его глаза становятся абсолютно черными, заполняя собой все видимое пространство за веками.

Я не знаю, что за трансформация с ним случилась, пока Нокс был под водой, но, кажется, он же не очень опасается снова получить по башке от моего браслета.

И, кстати.

До меня эта странность доходит только сейчас, когда обращаю внимание, что между мной и ни уже нет свободного пространства. И из воды я его тащила тоже не одними светлыми мыслями. В минуту опасности за его жизнь, мне и в голову не пришло подумать о том, что от нашего контакта может стать еще хуже.

Я думала только о том, что, если срочно ничего не сделаю — Рэйвен может умереть.

Это было почти так же, как в ту ночь, когда я не думала ни о чем, кроме необходимости оттащить его подальше от каменной плиты.

Но сегодня в моей голове мелькнула еще одна мысль.

Такая внезапная, что я слышу ее только сейчас — отдаленным глухим эхо, которое все переворачивает с ног на голову.

— Тиль? — У Нокса низкий тяжелый голос.

Плачущий, избавь меня от этого!

Я всеми силами выталкиваю глупости из своей головы, обещая себе больше никогда-никогда не думать ничего подобного. Потому что все это плохо кончится.

— Вы уверены, что можете дотрагиваться до меня без угрозы для жизни? — Мне уже не хочется с ним препираться. Пусть возьмет, что ему нужно и уйдет. — Я не готова снова нырять за вами од воду.

— Я уверен, малышка.

Очень медленно поворачиваюсь к нему спиной.

Вода плещется од грудью, когда Нос опускает руки и я чувствую, как он медленно тянет за шелковые ленты корсета.

— Что с вашими глазами, Нокс? — Нужно разговаривать. Нужно забивать чем-то эту слишком интимную тишину между нами, настолько обволакивающую, что в ней даже наши сердца стучат как нарочно в одинаковом ритме. — Это из-за… Тьмы?

Вместо этого он молча заводит вперед левую руку и уверенно кладет ее мне на живот.

Я вздрагиваю и от беспомощности забываю работать ногами, чтобы удержаться на поверхности воды. Но не ухожу под воду. Вместо этого Рэйвен уверенно притягивает меня к себе.

Прижимает — властно и сильно, как свою собственность.

Бесстыже.

Я даже пошевелиться боюсь, но оправдываю себя нежеланием накликать беду, если браслет решит, что ора прекращать эту странную… кормежку.

— Тиль, если я попрошу тебя заткнуться — ты будешь послушной девочкой? — очень хрипло говорит Рэйвен, и я чувствую его губы прямо у моего уха.

Хочу сказать, что это очень грубо, но почему-то не могу вымолвить ни слова.

Пальцами свободной руки он продолжает медленно приспускать шнуровку, пока, наконец, я не чувствую приятную свободу в груди. Герцог опускает корсет ниже по моему телу — до талии и по бедрам, где его пальцы почти невесомо касаются ямочки над бедром.

Я вздрагиваю и густо краснею.

На мне тонкие шелковые панталоны, но в воде они едва ли ощущаются сильным препятствием. И под корсетом точно такая же нижняя блузка на тонких бретелях.

— Ты очень вкусно пахнешь, малышка. — Шепот его дыхание скользит по моему плечу, поднимается вверх до того места, где к моей шее прилипли мокрые пряди. — Так оглушительно вкусно, что на свое счастье не можешь читать мысли, иначе бежала бы от меня о всех ног.

Что он несет?

Мне трудно соображать и еще труднее сосредоточиться на какой-то одной мысли.

Это не его голос.

Это как будто… что-то другое в его теле.

Значит, вот так выглядит поглощенная Тьма?

У меня начинает кружится голова. Внезапно, потому что минуту назад я была готова бодрствовать всю ночь, если это было бы необходимо ради здоровья герцога. А сейчас меня как будто убаюкивает и укачивает, медленно погружает в тепло и негу, от которой веки стремительно тяжелеют и в ушах откуда-то появляется настойчивый щебет птиц.

Мне хорошо.

И стоило бояться? Мы просто рядом друг с другом — что в этом предосудительного?

Я втягиваю живот, когда Нокс медленно потирает большим пальцем ткань вокруг пупка.

Может, ничего страшного не случится, если совсем убрать одежду?

Это ведь так естественно — быть обнаженной перед тем, кого…

Меня все-таки тревожит настойчивый зуд капли разума, которая чудом уцелела в этой эйфории.

«Что-то не так!» — протестует она, и мне никак не удается ее заглушить.