Цепная реакция - Андрей Кивинов

Раздался аккуратный стук, и в приоткрывшуюся дверь осторожно просунулась голова секретарши:

— Елена Викторовна, город…

— Я же сказала — меня нет! — не пытаясь скрыть раздражение, рявкнула Репина.

— Там говорят, что это очень важно, — испуганно затараторила Оленька. — По личному. Сказали, вы поймете.

— Хорошо, переведи сюда…

Немного подождав, Елена взяла телефон.

— Слушаю…

— Лена, это снова я, — раздался ненавистный гыкающий голос. — Если вы мне не верите, то сейчас можете убедиться собственными глазами. Ваш муж в данный момент сидит в кафе на Московской, напротив молокозавода. И он не один…

Короткие гудки раздались прежде, чем Репина успела ответить.

— Что-нибудь случилось? — Харин встревоженно вгляделся в потемневшее лицо своей визави. И в солярий не надо…

— А?.. Нет-нет… Лень, я подумаю над твоим предложением. А сейчас… Извини, но мне надо срочно уехать…

Харин поднялся.

— Конечно. Фотографии я тебе оставляю. Только имей в виду, тема горит. Упустим момент — все!

— Да-да… Я позвоню… Извини!

* * *

Покинув офис, генеральный директор компании «Аванта» спустилась на лифте на первый этаж и, оказавшись на улице, сразу рванула к машине. Достала из сумочки ключи, попыталась нажать на разблокировку, но дрожащие пальцы никак не могли попасть по маленьким кнопочкам. Лена со злости стукнула ладонью по капоту автомобиля и чуть не разрыдалась.

Кто-то дотронулся до ее руки. Мечта девичьих грез. Харин.

— В таком состоянии нельзя за руль, — мягко, но категорично заявил он. — Садись в мою машину…

Елена повиновалась. Как давно не было рядом мужчины, который мог бы принять за нее решение. Все сама.

Он распахнул перед ней пассажирскую дверь, галантно придержав под локоть. Затем уселся за руль.

— Куда едем?

— На Московскую…

* * *

— С этим понятно… — нетерпеливо кивнула потенциальная натурщица Ксюша. — Ну, а какой-нибудь случай из собственной практики можете рассказать? Такой, чтобы читателям интересно. Может, смешное происшествие вспомните.

Репин наставительно поднял вверх указательный палец.

— В нашей работе, девушка… — начал он, но, вовремя заметив под ногтем черную полоску краски, быстро убрал палец под стол, — …происшествия смешными не бывают. Если у нас происшествие, то оно совсем не смешное. Чаще наоборот — трагическое. Знаете, какую поговорку взрывотехники не любят?

— Какую?

— Одна нога здесь — другая там. Звучит двусмысленно…

Ксюша засмеялась и тут же смущенно умолкла.

— Ой, простите!

— Да ничего… Правда, был у меня в прошлом году интересный случай. В командировке, на курортах Северного Кавказа. Я тогда самодельную мину шокером обезвредил. Некоторые мины обезвредить невозможно в принципе, их только уничтожают, причем прямо на месте. А эту в подвале жилого дома нашли. Схема у нее хитрая была, с таймером. Я и рискнул, поскольку других вариантов все равно не оставалось. Повезло, не рванула. А не прокатило б — дом разлетелся бы по кирпичикам… Но я все равно по кепочке потом за это получил.

— Как по кепочке? — искренне удивилась девушка. — Вы же взрыв предотвратили, людей спасли. Победителей не судят.

— Точно. Их обычно без суда расстреливают… Не-не, это не пишите! Людей из дома к тому времени уже вывели, так что никого, кроме самого себя, я тогда не спас. А по кепочке получил за нарушение инструкции. И формально начальство право. Правда, в ходе служебной проверки было установлено, что взрывное устройство все же было обезврежено. Это обстоятельство учли как смягчающее и решили ограничиться выговором. Без занесения в грудную клетку… Вот такая у меня творческая работа.

— Опасная!

— Да нет, обыкновенная… — Анатолий с трудом подавил самодовольную улыбку и постарался, чтобы его голос прозвучал буднично. — Все дело в привычке. А вообще, говорят, что до старости доживает не тот сапер, который знает, где мины, а тот, который знает, где их нет.

— Вот это запишу. А как по-вашему: что в работе сапера… ой, взрывотехника… главное?

— По-моему, интуиция. Только как раз это вы, пожалуйста, не пишите. Все равно не поверят. Напишите лучше, что… обычный героизм и мужество.

— Слишком банально. Понимаете… — Ксюша на мгновение задумалась. — Меня препод учил, что во всем фишку надо искать, иначе материала не получится. Это ведь очень хорошо, когда человек только на работе не зацикливается, так ведь? Что-то еще должно быть. Вот одна фишка у вас уже есть — живопись. А еще?

— Семья, может? — предположил Репин.

— Не совсем то… Семья — не фишка. — Ксюша, словно школьница, зажмурила глаза и замотала головой. — То есть, нет, конечно, семья — это тоже очень важно. Но я о другом… Наши древние предки верили, что земля — это диск, который покоится на трех рыбах-китах. В собрании Даля даже поговорка такая есть: Земля на трех китах стоит. Смотрите: не на одном, не на двух, а на трех. Это ведь не случайно.

— Системе для устойчивости нужны минимум три точки опоры, — понимающе кивнул пробудившийся внутри Анатолия инженер.

— И человеку — тоже. И даже не три, а больше. Но три — это как минимум. А ведь как часто слышишь: семья да работа, работа да семья. Вроде оправдания собственной серости, что ли… — Практикантка уже явно упивалась собственной мудростью. — Семья и работа — это прекрасно, и они должны, конечно, быть. Но это ведь всего две точки. Две! Нужна третья. Нужно что-то еще, для себя, для души… Ой, вы только не подумайте, ради бога, что я такая умная! Это мой папа так говорить любит. Вот он у меня действительно умный. Я, благодаря ему, даже заголовок для будущего очерка уже придумала: «Три кита капитана Репина»… Как вам?

— Ничего… — дипломатично кивнул капитан Репин, прикидывая, как, благодаря Ксюшиному папе, будут ржать над ним товарищи по оружию. На месяц зубоскальства хватит.

— Тогда давайте об этих китах и поговорим, — не унималась Ксюша. Ловко однако эта малолетка его под свой заголовок выстраивает. — С первыми двумя кандидатурами ясно: работа и творчество. А как насчет третьей? Как зовут вашего третьего кита?

А в ответ — тишина.

Девушка лукаво улыбнулась:

— Например, Любовь?..

Анатолий на улыбку ответил. Но получилось кривовато.

— Да, любовь вдохновляет. Разумеется. — Он не смог удержать вздоха. — А еще она — как мина-ловушка. Не знаешь, где найдешь, где взорвется…

* * *

Хранитель чужих носовых платков сидел напротив смазливой девахи и улыбался плотоядной улыбкой кота в предвкушении валерьянки. Подлец. Елена почему-то сразу успокоилась. «Неизвестность — самая мучительная из всех пыток…» Забыла, чье это. То ли Руссо, то ли Мюссе. То ли вообще Мопассан… Неважно. Главное, что хорошо сказано. И очень точно. Тот, кто ожидает смертного приговора, мандражирует гораздо сильнее того, кого уже приговорили. Наверное, потому, что где-то в глубине души всегда живет призрачная надежда… А когда твоя судьба становится ясной, пусть даже эта ясность означает неминуемую гибель, все равно приходит некое успокоение.