Цепная реакция - Андрей Кивинов

— Твой Быков, в колготках и с платочками, любой бред подтвердит. В общем, так! Наверное, ты от меня устал. Вот и давай, отдохни в свое удовольствие. Поживи один.

Кто-то дернул Анатолия за рукав. Рукав выдержал. Он обернулся. Солома.

— Так я ставлю заряд?

Репин досадливо махнул рукой — хотел вернуться к семейным дебатам, но жена уже отключилась. Он с досадой сплюнул в подстриженную траву.

— Что случилось? — поинтересовался подошедший «Быков в колготках».

— Кажись, Ленка из дому уходит. Если не пугает.

— Даже не знаю, как и реагировать. То ли сочувствовать, то ли поздравлять… А куда?

— Не сказала. К теще, наверно… Ну, в смысле — к матери.

— Фигня, вернется… — вяло махнул рукой Алексей. — Куда она денется с подводной лодки… Ты бы, например, ушел из такой хаты?

— Хата, между прочим, ее, — буркнул Репин.

— Тем более никуда не денется… Заряд поставили?

— Поставили! — подскочил циркач Соломин. — Все по науке, чтоб не думать. Шнур обрезал на пять секунд.

— Тогда давайте на позицию. Солома, ты, как обычно, первым заходишь. Затем Пикассо, Гарик, Елага, Дизель. Действуете по обстановке. Да, и отправьте опера в тыл, чтоб под ногами не путался… Хотя нет! Он хозяина в лицо знает… Ладно, пусть с вами идет. Только последним!

— Можно, я подожгу? — Соломин уставился на Анатолия взглядом алчущей корма собаки.

— А?.. — рассеянно переспросил тот.

— Шнур, говорю, можно, я подожгу?

Репин, погруженный в невеселые мысли о жене, кивком выразил согласие.

Солома, словно охотник, подстреливший желанного оленя, для порядка пригнувшись, затрусил к крыльцу. Опечаленный Анатолий в сопровождении таких же согбенных троих братьев по оружию двинулся следом.

В эту самую минуту пик около СОБРовского автобуса затормозил огромный джип. Множество ультрамодных наворотов, начиная от хромированного отбойника и заканчивая фарами на крыше и неоновой подсветкой номерных знаков, делали машину похожей на разукрашенную новогоднюю елку и красноречиво свидетельствовали о вкусе и уровне умственного развития ее владельца. Как бы в подтверждение сказанного, стекло водительской двери плавно скользнуло вниз, и образовавшееся отверстие заполнил явно не обезображенный интеллектом фейс — словно призрак братана, прибывший в настоящее из середины лихих девяностых.

— Че это тут, а?

— Работаем. — Быков слегка повернул голову в маске, не отрывая при этом взгляда от дома. — Езжайте своей дорогой, нечего тут стоять… Пошли! — добавил он в рацию, обращаясь к своим.

— Я своей дорогой и еду! — огрызнулся фейс. — А вы на дороге встали.

— Тебе что, места мало? — попробовал возмутиться Алексей. Но довыразить мысль не успел.

Страшный грохот заставил вздрогнуть все живое в округе и поднял над домом столб пыли. Вороны, мирно дремавшие на ветках высоких берез по другую сторону дороги, черной тучей взмыли в воздух и стали нарезать над домами широкие круги, оглашая окрестности противным карканьем. Из соседнего двора раздался вой автомобильной сигнализации. Так обычно начинается бомбежка, теракт Аль-Каиды или уплотнительная застройка.

Быков резко повернулся на выразительный звук, свидетельствующий о встрече камня и стекла. М-да… На капоте джипа пристроился внушительный обломок кирпичной стены, а лобовое стекло машины с водительской стороны украсила матовая паутина мелких трещин. Глаза съежившегося на водительском кресле владельца по размеру не уступали фарам. Прямо как у собаки в сказке «Огниво».

Пыль у дома немного осела, представляя взорам очевидцев поистине кинематографическое зрелище. На том месте, где только что находилась входная дверь, зияла темная брешь, и над ней беспомощно болтался металлический лист козырька. Уже без ажурной арки.

Вскоре из бреши появилась на свет божий небольшая, но впечатляющая процессия, сразу вызвавшая мысли о вечном. Возглавлял ее Елагин, увешанный автоматами коллег. Следом, отстав на несколько метров, шествовали Соломин с Репиным, они осторожно несли что-то в ковровой дорожке, ухватив ее за углы. Замыкали процессию отплевывавшиеся на ходу Игорь Звездин и Фарид Моторин. В руке у Моторина был чемодан взрывотехника «Тюльпан». Не хватало только военного оркестра и соответствующей музыки.

Ментовское чутье Быкова не обмануло — захват прошел не по плану, теперь предстоит много-много бумажной работы.

— Ты же сам сказал, что строение капитальное! — громко отплевывался на ходу Солома. — А для капитальных преград этот нужен… который в особо торжественных случаях. Я его и заложил.

— Потому и говорю, что паровоз победил, — огрызнулся Репин. — Причем за явным преимуществом.

— С зарядом славно получилось, — заметил Елагин, подойдя к Быкову и указав подбородком в сторону дома. — От души шандарахнуло. Теперь хозяин туда прямо на машине заезжать сможет… У нас на корабле командир БЧ-2 был, старший лейтенант Красавин. Так тот любил повторять, что настоящий артиллерист неточность стрельбы запросто компенсирует калибром снаряда…

Солома и Репин осторожно опустили свою ношу на землю и развернули ковровую дорожку. Внутри чуть заметно подрагивал телом упитанный стаффордширский терьер.

— Оглушило, видать, — вздохнул Елагин. — Но живой. Дышит… Должен оклематься.

— Рексик… — раздался вдруг тоненький голосок. — Рексик, что с тобой?

Это неожиданным для его комплекции голосом запричитал, приседая возле пса, вылезший из салона хозяин джипа. От первого шока он отошел, но физиономия у него была теперь совсем другая. С более человеческим выражением.

— Так это ваш зверюга, что ли? — покосился на него Анатолий. — А какого ж хрена не лаял, когда мы в дверь стучали?

— Специально молчать приучен, чтобы себя не выдавать. А потом сразу вору на глотку идет. Чемпион Германии!

— А металлической двери по фигу, чемпион ты или просто погулять вышел… Хорошо, кстати, что дверь титановая, а не стальная. Была бы стальная — хана б тогда чемпиону…

— Что ж вы такого пса Рексиком назвали? — угрюмо поинтересовался Быков.

— Рексик — это сокращенно, — пояснил владелец собаки, продолжая ее поглаживать, и с плохо скрываемой гордостью добавил: — А по документам он Макс-Отто цу Гармштадт фон Раксенбург.

Услышав свое имя, «цу Гармштадт» приоткрыл один глаз и вяло завилял обрубком хвоста. Мужики облегченно вздохнули.

— Живой? — протиснулся между спинами собровцев появившийся невесть откуда Никифоров. Румяные щеки припорошило пылью. — Я же говорил, что у этой породы болевой порог гораздо ниже…

Увидев хозяина пса, оперативник неожиданно расплылся в улыбке:

— Ой, здрасьте… Федин?.. Андрей Борисович?

— Ну, я…

— А мы-то как раз за вами! Пройдемте…