Белое дело в России. 1920–1922 гг. - Василий Цветков

В соответствии с указом № 30 от 3 сентября 1922 г., Правитель Приамурского Земского Края «повелевал» «к Охотскому уезду присоединить, по мере освобождения от красных, соседние местности Удского уезда. Начальника Охотского уезда именовать Начальником Охотского района, с предоставлением ему, на время прекращения сообщения Охотска с Петропавловском и Владивостоком, прав начальника области на основании Временного «Положения об управлении Закаспийской областью» издания 1892 г., с подчинением его по делам Гражданского Управления Управляющему Внутренних Дел…».

Не забывались и гражданско-правовые отношения, актуальные, в частности, при заведовании рыбными промыслами. И здесь также предусматривался возврат к нормам дореволюционного законодательства. Указ Правителя № 54 от 30 сентября 1922 г. предусматривал, что «ввиду территориальной и административно-экономической обособленности Охотско-Камчатского края» Начальнику Камчатской области предоставлялись «в отношении заведования Государственными имуществами в Камчатской области права, изложенные: В статье 7 Временного Положения об управлении Камчатской области (Закон 17 июня 1909 г.), приложение к статье 340 Учреждения Сибирского, том 2 свода Законов Российской Империи, издания 1913 г.», а в отношении «отдачи в аренду рыболовных участков, изъятых от действия Конвенции 1907 г., права, присвоенные бывшему Камчатскому Губернатору статьями 108/1—108/9 Устава о казенных оброчных статьях (Свод Законов Российской Империи, том 8, часть 1, издания 1913 г.)[1221].

Но вступить в силу этим законодательным актам, равно как и приступить к выполнению возложенных на них полномочий представителям новой владивостокской власти не удалось. На место Бирича, с правами генерал-губернатора, Дитерихсом был назначен генерал-майор П. М. Иванов-Мумжиев. При этом местные интересы должен был осуществлять А. А. Пурин, назначенный на должность «Правителя канцелярии» при генерал-губернаторе. Иванов-Мумжиев прибыл из Владивостока в Петропавловск на транспорте «Сишан» 25 октября 1922 г. Вместе с ним прибыла канонерская лодка «Магнит». Но это было время, когда в самом белом Приморье уже полным ходом шла эвакуация частей Земской рати и Сибирской флотилии, и рассчитывать на прочность взаимодействия с владивостокской «метрополией» не приходилось. «На бумаге» остались и те полномочия, которые предполагалось осуществить Иванову-Мумжиеву в деле обустройства Охотско-Камчатского края.

О вступлении во Владивосток частей ДРА сообщил 30 октября 1922 г. при встрече с делегацией «русской власти» в Петропавловске японский консул Симада. Им же были высказаны пожелания о необходимости создания в крае «автономной государственной власти», при поддержке Японии. Позднее Пуриным было составлено «Заключение», в котором объяснялись причины столь быстрой эвакуации Камчатки. Консул «старался выяснить вопрос о возможности продолжения борьбы с красными на севере, где, по мнению консула, следовало бы создать автономную государственную власть, каковая должна была бы продолжить борьбу за национальное возрождение России. При этом консул заметил, что Японское Императорское правительство охотно бы поддержало нас и приняло бы меры к тому, чтобы большевики на севере не могли к нам проникнуть».

Пурин сообщил о предложениях японского консула Иванову-Мумжиеву, однако генерал «не признал возможным имеющимися в его распоряжении силами и средствами продолжать борьбу и решил эвакуироваться». Японцы были проинформированы об этом.

В своем «прощальном приказе» № 18 от 1 ноября 1922 г. (см. приложение № 29) генерал Иванов-Мумжиев писал: «…Военный Совет, состоявшийся 30 октября под моим председательством, обсудив настоящий политический момент и оценив по справедливости соотношение сил наших и противника, высказался за оставление Камчатской области и присоединение к нашим главным силам… Уповая на Промысел Божий и твердо веря в конечное торжество чести и правды, призываю всех воинских чинов гарнизона к братскому единению и взаимной поддержке, которые помогут нам стойко перенести временную нашу неудачу. Желающих остаться в Камчатской области, как воинских чинов, так и гражданских служащих, я не насилую и предлагаю откровенно заявить о том подлежащим начальникам…».

1 ноября 1922 г. на только что прибывших и даже не успевших разгрузиться полностью кораблях началась подготовка к эвакуации Петропавловска. На следующий день, 2 ноября 1922 г. корабли покинули Камчатку. Некоторые из гражданской администрации (Бирич, городской голова Колмаков) остались в городе и позднее были репрессированы. Буквально через несколько часов после перехода границы бойцами Земской Рати в Приморье, был спущен национальный флаг и на «самой дальней окраине Русской земли» (в 16.00 2 ноября). Теперь в России действовали только Сибирская Добровольческая Дружина генерал-лейтенанта А. Н. Пепеляева, сражавшаяся в Якутском Крае до июня 1923 г., и казачий отряд войскового старшины Бологова, оставшийся под Никольск-Уссурийским[1222].

Но в отношении продолжения «борьбы с большевизмом» на Камчатке белая власть все же «строила планы», причем фактор «поддержки Японии» был далеко не самым главным. Руднев писал о планах создания в регионе монархической государственности. По его воспоминаниям, еще в конце 1921 г. все более и более очевидным становилось «заключение, что если суждено нам быть оставленными японцами…, то с теми каппелевскими силами и флотом, которые имеются у нас теперь во Владивостоке, можно, не без надежды на более или менее длительный успех, попытаться продержаться, конечно не… в Приморье, а именно на Камчатке.

Если принять во внимание, что в случае ухода японцев нас ждет все равно Океан и изгнание, то к этому же самому в конце концов можно прийти и поселившись на Камчатке, только значительно позднее.

Для того чтобы потом красным завоевать у белых Камчатку, нужен флот, и не малый, а его надо в Тихий Океан откуда-то провести, нужна и большая армия, а перекинуть ее через Охотское Море будет не так-то просто!

Поселившись, не спеша и с толком, на Камчатке со всем флотом адмирала Старка и оборудовав в Петропавловске небольшой завод для починки и ремонта морских судов, взяв для этого все необходимое из Владивостока с Механического Судостроительного Завода, при надлежащем и экономном управлении можно жить на те рыбные и пушные богатства, которые дает Камчатка и которые можно увеличить, если там будет тысяч 12–15 каппелевцев и прочего переселившегося туда люда. Близость Америки и Хакодате даст возможность покупать и привозить оттуда необходимый провиант.

Дело бы встало только за тем, кто поведет туда и кто возглавит этот новоявленный Китеж? Кто должен быть тот человек, конечно не Меркулов и не простой смертный, с кем было бы «и жить и умирать легко?» И не передо мной одним проносилась тогда мысль, что не грех бы было хоть на шестом-то году революции кому-нибудь из привычного для нас Царского Дома выйти из заграничного уюта и пожертвовать собой для последней кучки русских офицеров и солдат, прошедших боевым походом от Волги до Океана и пожелавших попытаться жить и умереть на Русской Земле. Пожертвовать собой и, может быть, затеплить русское национальное дело?..