Белое дело в России. 1920–1922 гг. - Василий Цветков

Но еще более перспективными представлялись планы по размещению войск и беженцев, отступавших из Владивостока, созданию нового «оплота Белой России» на Камчатке. Положение на этом полуострове, отдаленной «окраине», практически полностью лишенной наземной транспортной инфраструктуры, в начале ХХ столетия многим в Приморье представлялось весьма заманчивым, и во Владивостоке еще с лета 1921 г. бдительно следили за возможностями расширения территории «Национальной государственности». После падения «власти Колчака», на большей части территории Сибири, в Якутии, установилась административная система Советской России, а Камчатка признавалась тогда в составе ДВР.

Правда, сведения о положении дел в крае, получаемые в столице «Меркуловского правительства», не отличались точностью. По сообщениям прессы того времени, в Петропавловске-Камчатском «о «перевороте» во Владивостоке (в мае 1921 г. – В.Ц.) население почти не было осведомлено, да и вообще, политические новости население интересует мало, – гораздо ближе и живее затрагивает его все, что касается экономического положения Камчатки и, в частности, вопросы снабжения населения предметами первой необходимости…, население от материка совершенно оторвано, информации почти не получает».

Отмечалось тяжелое экономическое положение региона, «голод» на Командорских островах, «бедственное положение» служащих, а «Народно-революционный комитет» практически не имел поддержки среди местного населения[1211].

7 июня 1921 г. во Владивостоке при Управляющем внутренними делами состоялось совещание «по продовольствию» Камчатки. Управление утвердило решение, согласно которому следовало установить прочную связь с Камчаткой, утвердить структуру государственного управления на Камчатке, утвердить штаты и размер содержания и обеспечить полуостров продовольствием[1212].

Помимо этого, Приамурское правительство вскоре утвердило административно-территориальный статус Камчатки. По воспоминаниям Руднева, «…в самом начале июня Правительство объявило, что Камчатка и Охотское побережье подчиняются его власти и рассматриваются как его территория. На Охотском побережье, а в особенности на Камчатке и на его ценнейших по единственным в мире котиковым промыслам Командорских островах, большевизм не был в чести у немногочисленного населения и не имел корней, поэтому там вообще все революционное движение держалось только: в Охотском крае – в самом Охотске, Аяне и Наяхоне, а на Камчатке – в Петропавловске и ближайших к нему селениях. В Петропавловске к тому же все время находилось японское военное судно.

Объявив себя сувереном Охотско-Камчатского Края, Приамурское Правительство тотчас же снарядило туда военную экспедицию (Северный Экспедиционный отряд. – В.Ц.) под начальством местного казака есаула В. И. Бочкарева (Озерова) (есаул служил у атамана Калмыкова. – В.Ц.), который с вооруженным отрядом на двух пароходах «Свирь» и «Кишенев» в начале июля (у Руднева неточности с датами – на самом деле в конце сентября 1921 г. – В.Ц.) отплыл в Охотск и затем на Камчатку. На борту одного из этих пароходов, предназначенного для Камчатки, находился Особоуполномоченный Правительства для Камчатки Х. П. Бирич и бывший Секретарь Совета Несоциалистического Съезда Н. М. Соколов… Бирич был домовладелец Приморья, из ссыльных (таких домовладельцев в Приморье было довольно много). Говорили, что он совершенно простой человек, но хороший хозяин и друг Н. Д. Меркулова (Бирич действительно имел «народническое прошлое», но позднее отошел от политической борьбы, занялся торгово-промышленными делами и накануне революционных событий 1917 г. смог приобрести дом во Владивостоке. – В.Ц.).

Экспедиция прибыла в Охотск 20 июля (на самом деле – только 6 октября. – В.Ц.), а Бирич с Н. М. Соколовым, который и был придан Биричу в качестве его технической – по управлению Камчаткой – силы… двигались вдоль западного берега Камчатки, без единого, кажется, выстрела покоряя «под нози» Приамурского Правительства Камчатку, и с 10 сентября (на самом деле – 28 октября 1921 г. – В.Ц.) обосновались в Петропавловске»[1213].

По оценке А. Еленевского, одним из наиболее важных мотивов «присоединения» Камчатки, помимо вполне оправданного в условиях 1921 г. стремления «расширить территорию», был экономический. «Борьба требует денег, а они (Правительство Меркуловых. – В.Ц.) не могли их найти, в пустом Владивостоке все замерло, зато рядом – на Анадыри и Чукотке – были золотые прииски, на которых рабочие экспедиции Венлярского (1908–1910 гг.) обычно намывали в день по фунту золота, но часто случались дни, когда намывалось и по 20 фунтов на человека (по свидетельству старшего инженера экспедиции Клейна). Но только 22 сентября 1921 г. посылается военное судно «Свирь», с отрядом полковника Бочкарева, для занятия Камчатки и Гижиги (около 500 человек. – В.Ц.). Между прочим, в 1919 г. этот полковник Бочкарев был командиром еврейского батальона в Чите, которым он командовал более полугода. Целых три месяца потребовалось для выполнения важного дела, для которого была снаряжена экспедиция полковника Бочкарева…»[1214].

Золотые прииски, а также богатые рыбные и крабовые промыслы, которыми до революции владел Бирич вблизи Усть-Камчатска, действительно способствовали планам «освоения Камчатки» силами Приамурского Правительства. Фактически права собственности бывших владельцев, в силу отдаленности региона от центральной советской власти и ее кратковременного пребывания в крае, затрагивались мало, и существенных перемен в хозяйственном положении в 1917–1921 гг. еще не было.

Но и другие факторы не забывались. Начальный этап действий Правительства был связан с Бочкаревым и Биричем. Официальный статус последнего был определен как Особоуполномоченный Временного Приамурского правительства в Охотско-Камчатском крае, а его права определялись как права генерал-губернатора. Согласно утвержденному Правительством «Положению об управлении Охотско-Камчатским краем», военные власти подчинялись распоряжениям гражданских чиновников, и только Биричу, как Особоуполномоченному, разрешалось санкционировать любые «меры, выходящие за пределы непосредственно военных действий».

Финансирование экспедиции полностью брало на себя Правительство. Таким образом, заинтересованность была обоюдной: местные промышленники получали выгодные, гарантированные правительственной властью источники доходов, а власть – существенное расширение подконтрольной территории с перспективами дальнейшего ее роста в случае удачных действий против ДВР и Советской России.

Поэтому ограничиваться одними лишь военными целями Меркуловы не собирались, и дальнейшие действия Владивостока свидетельствовали об этом. 11 ноября 1921 г. было принято Постановление Временного Приамурского Правительства (№ 117), согласно которому, «для предварительной разработки вопросов о видах и способах оказания культурно-экономической помощи населению Охотско-Камчатского Края и, в частности, о возможности упомянутой помощи в ближайшее время», создавалось «Временное Особое по Охотско-Камчатскому Краю Совещание». Другое Постановление (№ 216) утверждало состав «Совещания». Председателем стал С. П. Руднев, а членами – местные политические и экономические деятели – А. Г. Чаплинский, И. Д. Добровольский, А. А. Пурин, А. А. Попов, А. Д. Батурин[1215].