Сумеречный сказ - Кайса Локин

Малых лет детства не знал аль не помнил Елисей, точно и не было их никогда. Всегда, когда отражение своё замечал, думал, что и родился он на свет юношей высоким и худым. Длинные уши торчком стояли и смешно пробивались сквозь копну каштановых волос, выдавая потустороннюю природу.

— А когда у меня борода будет? Ты ж сказывал, что у всех домовых борода до пола доходит, — спрашивал Елисейка, сидя на табуретке.

— Когда дом в хозяйство получишь, тогда и бородой обрастёшь, и кушак красный получишь вместе с заботами и обязанностями, — ворчал дед, подметая пол. — А пока хватит лясы точить, совсем обленился уже, — и, всучив веник внуку, принялся Архип наставлять ученика.

Ежель умели бы люди видеть домовых такими, какие они есть на самом деле, то не признали бы с первого взгляда в них никогда представителей высших сил. Потом бы смогли разглядеть и уши заострённые, и глаза диковинные, пеленой чуть поддёрнутые, и кушаки ярко красные — приметная особенность домового, у коего свой дом появился. Однако не могли люди домовых так просто видеть: являлись духи только тогда, когда опасность для семьи чуяли. В случае таком примеряли они образ аль умершего предка, аль животного и пытались до сердец людских достучаться, от беды увести способами всякими: например, во сны приходили или вещицы нужные прятали.

Жили Елисейка и Архип в доме просторном вместе с хозяевами добрыми и честными. Светлые стены, радостные крики, любовь в воздухе витала, двое детишек по полу слонялось. Кошки и собака тоже там обитали, постоянно к домовым ластились и в прятки играли. Любил их Елисейка всей душой и забавы с ними разные устраивал, покуда дед не видел. От Архипа мудрости мальчишка учился, старался внимать слову каждому, да только скучно становилось порой, зевал хулиган во весь рот. За то подзатыльник получал и за диванами хозяйскими убирался весь день.

— Запомни: живём мы в тени, — вещал однажды наставник, — никто нас обычно не видит. Животные только да младенцы могут, но и то — первые запах ежели учуют, так заметят, а вторые больше обманываются. Однако забота о маленьких — прямая обязанность наша. От дома хворь отводить, о беде надвигающейся сообщать. Будешь видеть непорядок знатный, сам подотри или на видное место соринку подложи. С первого раза если не поймут, то вновь повтори и так до тех пор, пока не дойдёт. Опасность почувствовать первым ты тоже можешь, тогда ж надо тревогу бить: посудой греметь, половицами щёлкать или ж будить, коль спят сном крепким.

— Так как же они проснутся, ежели не видны мы, дедуль? — поинтересовался мальчишка.

— Если постараешься, то с хозяевами дома отношения мирные да ладные установишь и станут они тебя понимать. Да и вообще ты хоть и в Яви живёшь, воздухом дышишь и питаешься, как кот ненасытный, но всё ж дитя не от мира сего. Нам сила свыше дана.

Заблестели глазки, восторгом лицо озарилось, расписал себе Елисейка тут же колдовства величие.

— Но-но! — осадил Архип. — Ишь чего, замечтался уже, поди. Нет, внучок, нельзя тебе силушкой разбрасываться. Твоя задача — дом охранять, лад беречь и от ненастий людей воротить. В каждом месте, где человек обитает, там и домовой живёт. Правда, загвоздка в одном — коль злой хозяин, так и ты от него тьму впитаешь; жесток ежели, то, значит, плохо дело.

— И что же делать? — испугался Елисейка.

По рассказам деда некоторым домовым лютая доля выпадала: в сердца их хозяев проникало зло, что с годами силилось и всю округу отравляло. Гибли цветы, свет мигал, сквозняк жуткий по полу начинал гулять, плесень стены и пол разъедала — разруха медленно, но верно приползала, губя семью, дом и духа-защитника. Однако не то сильнее всего страшило, а когда сам хозяин был злым. У оного и домовой таким же становился, позволяя жестокости и боли всем править и волю жуткую исполнять. Слёзы, крики, брань и крах — вот что в таких домах обитало. От одной молвы только дрожь Елисейку пробирала, и молился он силам высшим, чтоб участь страшная его стороной обошла.

— Беззащитных тебе оберегать надо всегда, — продолжал Архип. — В том твоя сила, что можешь заклинания простые наводить да гнев людской в браздах держать. Однако ж природа наша лукава: от плохих хозяев мы всегда убегаем. Не можем мы в страхе, гневе и грязи жить, как ни старайся.

— Но ты же сам сказывал, что и с такими злодеями существовать приходится. Я не понимаю, — озадаченно пробормотал Елисей, затылок почёсывая.

— Существование — не жизнь, глупый, — Архип деловито расхаживал по комнате. — Да, просуществовать можно, но недолго, ведь от природы большинство из нас добрые и светлые души. Вот и стремимся мы от гнёта сбежать и жизни лучшей познать, однако и исключения встречаются. Берегись таких домовых, Елисей. Не сородичи они больше тебе.

Призадумался мальчишка, спросить желая, откуда у деда познания такие. Видал он не раз на спине Архипа шрам уродливый, будто хлыст по нему прошёлся, но спрашивать не стал. Считал, что не надо дурные и далёкие воспоминания тревожить. Ежель хотел бы, то сам он бы рассказал, а раз молчит, значит, всё ещё боль свежа в сердце.

— Как же быть тогда, деда? — поинтересовался Елисей, твёрдо решивший, что не допустит никогда беды для хозяев дома своего. — Неужели нельзя человеку помогать да на путь праведный наставлять?

— Нет, милок, нельзя. Душа человеческая переменчива, тайнами полна, а потому непонятна для нас, — грустно вздохнул Архип. — Да и ведь не всегда беда в сердце их обитает, иногда она извне приползает. Тогда и мы бессильны бываем.

Шли годы, менялись люди, росли девочки-сестрёнки, подле коих и жил Елисейка. Детство их точно вместе проходило, хоть и не видели они домовёнка. Однако он же их хорошо знал: старшей Оленька была, рассудительная и не по возрасту умная, младшая же, Зоя, веселиться любила и постоянно беспорядок учиняла. За ней приходилось неустанно Елисейке игрушки убирать, вытаскивать карандаши из-под диванов и шкафов, а порой и вовсе сон охранять — часто девочке кошмары снились. Однажды даже помог домовёнок ей пуговицу пришить на кофте любимой, за что и получил потом нагоняй от деда, но ни о чём не жалел. Сам ведь он хотел помочь Зое, которую негласно сестрой считал.

— Нельзя нам к людям