Темная сторона Кая - Эстель Маскейм

– Что ты хочешь знать?

Для меня вопрос тоже нелегкий.

– Ты любил ее?

Смотрю на него пристально, не отводя ни на секунду глаз. Вижу, что ему больно, и уже жалею, что спросила, но отступать поздно.

– Честно? Да. Я отдал ей все. Думал, что мы будем по-настоящему вместе. Знаешь, со школы и навсегда. Наверно, я был счастлив с ней. – Он едва заметно улыбается, упирается взглядом в стол, но вид у него поникший и несчастный.

Вот уж не думала, что мы с Каем такие разные – он верит в «и жили они долго и счастливо», а я сомневаюсь, что такое вообще бывает.

– Настолько серьезно?

– Для меня – да. Но я был так увлечен, так ослеплен, что не замечал очевидного: ее это не интересовало. А в конце она уже просто играла со мной. – Кай поднимает голову и смотрит в окно. О чем он думает? Какие мысли кружат в его голове? В любом случае я еще не закончила.

– Так почему ты не посчитаешься с ней?

Он медленно поворачивается ко мне, и выражение на лице меняется с серьезного и мрачного на почти торжественное.

– Потому что я уже сказал ей все, что считал необходимым. Она знает, как я отношусь к ней сейчас, и знает, что сказать друг другу нам больше нечего. А что касается Харрисона… – Кай на секунду умолкает. – Он, конечно, классно с ней поработал, постарался убедить, что с его стороны забора трава в миллион раз зеленее.

Я сдержанно улыбаюсь, поглядывая на него поверх чашки, но скоро на моих губах снова играет лукавая усмешка.

– Тогда давай возьмем сегодня дом Бойдов. И пусть Харрисон узнает, что значит брать чужое. Ты в деле?

– Я в деле, – говорит Кай, и мы чокаемся чашками.

Мы снова стоим под дубом напротив дома Бойдов. Под тем самым дубом, за которым прятались вечером в понедельник. Сегодня четверг, и на часах без четырех минут полночь. Мы оба одеты по погоде и готовы противостоять стихии, но я все равно потираю руки, чтобы получить хоть немного дополнительного тепла. Поездка на велосипедах по слякотным улицам Уэстервилля – дело малоприятное, тем более что последний участок пути мы прошли пешком, из предосторожности оставив наш двухколесный транспорт в укромном местечке в пяти минутах от пункта назначения. Теперь руки и ноги у меня окончательно заледенели.

– Первым делом надо проверить все задние двери и окна. – Постукивая пальцами по губам, Кай изучает подходы к дому и намечает план действий.

– А можно сразу пойти к подвальному окошку, – предлагаю я. Кай оглядывается и вопросительно вскидывает бровь. – Его никогда не запирают. Меня Харрисон через него впускал.

– В подвал?

– А что? Думаешь, Харрисон позволял мне пользоваться главным входом? – Горько усмехнувшись, я отстраняю Кая и направляюсь к дому.

Время позднее, так что все машины на месте, а значит, и все Бойды тоже дома. Света в окнах нет, и только над крыльцом горит один-единственный фонарь. Не знаю, что мы с Каем надеемся найти – кроме спящего в своей комнате Харрисона, но мы решили, что брать ничего не будем. По крайней мере, не сегодня. Мы рассчитываем припугнуть его. Наша цель не в том, чтобы взять что-то, а в том, чтобы дать ему понять, что мы можем сделать это, если захотим. Мы передвинем какую-то мебель. Переставим семейные фотографии. В общем, покажем, что в доме кто-то побывал.

– Сейчас или никогда. – Я мчусь через лужайку, прокладывая дорожку от дерева к подъездному кругу, и скрываюсь за машинами. Пикап Харрисона стоит без трех колес, на колодках, скособоченный и позабытый. Пробираясь мимо, Кай тихонько ухмыляется.

Подвальное окно сразу за углом. Я иду первой, держась ближе к стене, как и подобает тайному агенту. Харрисон не хотел, чтобы его родители знали обо мне, так что я всегда пробиралась к дому вот так, как сейчас, а потом пролезала через окно в подвал, где он меня поджидал.

– Это? – недовольно морщится Кай, когда мы подходим к окну. – Вот эта лазейка?

Окошко и впрямь выглядит маленьким, но, может быть, потому, что мы кажемся большими в зимней одежде. Квадратное, три на три фута, оно расположено примерно в дюйме от земли. Я опускаюсь на четвереньки – к ночи подморозило, и снег покрылся коркой льда, – нащупываю задвижку и, затаив дыхание, толкаю раму вверх.

Есть!

Оборачиваюсь и улыбаюсь Каю через плечо, но он только стонет.

– Может, залезешь, а потом откроешь мне дверь? – говорит он. Похоже, мой план вызывает у него сомнения.

– Не беспокойтесь, Капитан Вашингтон, вы не застрянете. – Я быстро снимаю куртку, протискиваюсь в окно ногами вперед и, прежде чем спуститься в подвал, призывно машу напарнику.

В подвале темно, но я поворачиваюсь и смотрю в окошко на залитого лунным светом Кая.

– Так ты со мной или как?

– Ладно, – ворчит Кай и, сняв куртку, ложится на спину и легко проскальзывает в окно. Приземлившись, он сталкивается со мной, но мы тут же делаем по шагу в сторону.

– Извини.

– Пустяки, – бесстрастно откликаюсь. Как хорошо, что здесь темно и Кай не видит, как краска разливается по моим щекам.

Глаза постепенно привыкают к темноте, и мы молча оглядываем подвал. Ориентируясь на мебель, продвигаюсь в направлении ведущей в дом лестницы. По пути нахожу выключатель, щелкаю кнопкой, и подвал заливает желтовато-оранжевый свет. Вообще-то, это и не подвал даже, а что-то вроде дополнительной гостиной с плоскоэкранным телевизором на стене, плюшевым диваном, книжным шкафом и даже небольшим баром. Я была здесь с Харрисоном несколько раз, но ощущение такое, будто это было давным-давно.

– Вот, значит, как живет другая половина человечества, – говорит Кай, подходя к полке и снимая с нее какой-то трофей. Прочитав надпись на табличке, он ставит вещицу на место и берет другую.

Интересно, думаю я, сколько раз бывала в этом подвале Сьерра Дженнингс? Что-то подсказывает мне, что она находилась здесь в понедельник вечером, когда мы резали покрышки на пикапе. По крайней мере, на это указывали сообщения в телефоне Харрисона.

– Кай. – Я поворачиваюсь к нему, подхожу к бару и провожу пальцами по бутылкам. Опускаю голову, перевожу дух и негромко спрашиваю: – Подумай хорошенько и скажи. Ты втайне все еще любишь Сьерру?

Атмосфера в подвале сгущается, тишина окутывает нас обоих. Мой взгляд прожигает бутылку водки на полке, сердце глухо ухает в груди. Я жду, и Кай наконец отвечает:

– Нет.

Поворачиваюсь и, удивленная, смотрю на него. Он тоже смотрит на меня.

– Нет?

Кай качает головой, а я стараюсь осмыслить услышанное. Если он не любит Сьерру, то почему же тогда сбежал от меня прошлым вечером после моего поцелуя?

– А почему я должен любить девушку, которая разбила мне сердце?