Украденная любовь - Рексанна Бекнел

— Я отпущу его. В свое время… — Голос Киприана звучал так ровно, был настолько лишен всяких эмоций, что Элиза хотела было потребовать разъяснении, но тут Киприан снова повернулся к ней. Его глаза не отрывались от ее губ, и Элиза почувствовала, как у нее дрожат и подгибаются колени.

«Но тебя я не отпущу, — казалось, говорил этот взгляд. — Тебя я хочу удержать».

И, как ни странно, сейчас Элизе хотелось, чтобы ее никогда не отпускали.

— Ему… ему становится все лучше. Его отец наверняка будет… благодарен, — пролепетала она. Аура чувственности, словно облаком окутавшая их двоих, не давала ей собраться с мыслями.

— А вы?

— Я… я тоже чувствую себя лучше, — прошептала Элиза.

Внезапным движением Киприан привлек ее к себе.

— Я не о том, Элиза. Я хочу знать, вы тоже будете благодарны?

— О да. — Девушка кивнула. Она боялась думать, как может быть истолковано ее согласие, но оно вырвалось у нее помимо ее воли.

— И как вы меня отблагодарите?

Где была ее защитная реакция? Куда подевалось чувство самосохранения? Но когда сердце бьется как сумасшедшее, совершенно невозможно мыслить здраво. Элиза попыталась отстраниться, но ее ладони коснулись непреодолимой преграды — его мускулистой груди, и тепло его кожи обожгло кончики ее пальцев даже сквозь тонкий лен рубахи.

Корабль беспрерывно покачивался на волнах, но сильные руки Киприана надежно удерживали Элизу. Его голова склонялась к ней очень медленно, давая ей достаточно времени, чтобы запротестовать, вырваться. Но слова, которыми она могла бы остановить его, так и остались непроизнесенными.

Этот человек был весь словно вырезан из камня. Твердым, как скала, было его тело. Холодным, как гранит, было и его сердце. Но губы… Губы его были горячими. И невероятно нежными. Они манили, притягивали ее словно магнит.

Налетевший порыв ветра взметнул волосы Элизы. Их шелковая кисея окружила два обращенных друг к другу лица, скрыв их от всего остального мира, и руки Элизы скользнули вверх к его плечам. Она вся прижалась к нему. Их сердца стучали в едином ритме.

Закрыв глаза, Элиза запрокинула голову в предвкушении поцелуя более крепкого и страстного, чем прежние. Сначала робко, потом гораздо решительнее она обняла его руками за шею. Она была готова целовать его вечно, но… он легонько отстранился.

Губы их разъединились, но в его взгляде, устремленном на нее из-под полуопущенных век, Элиза почувствовала даже большую интимность, чем в недавнем поцелуе. Донельзя смущенная собственной порочностью, она отвела глаза и опустила голову, стремясь избавиться от этого разглядывания, причинявшего ей почти физические страдания. Киприан тут же наклонился и поцеловал пробор в ее густых темно-каштановых волосах, но этот почти братский поцелуй только усилил смятение Элизы.

— Так вот, значит, какова на вкус ваша благодарность? — выдохнул Киприан прямо в ее спутанные волосы. — Если я не поостерегусь, Элиза, мне придется показать все, на что я способен, чтобы добиться от вас благодарности еще более сладостной.

Обхватив ладонью ее подбородок, он приподнял голову Элизы и, запечатлев на дрожащих губах еще один поцелуй, слегка отстранил ее от себя.

Несколько секунд Элиза стояла, оглушенная, бессмысленно уставившись на Киприана и не замечая ничего вокруг. Затем ее сознания коснулся ликующий вопль Обри, вернулись прочие звуки, наполняющие корабль, полным ходом идущий вперед, — и реальность обрушилась на нее, заставив осознать ужасную истину: она целовалась с Киприаном буквально на глазах у всей команды и не могла остановиться.

Элиза резко отвернулась и в совершенной панике вцепилась пальцами в толстый борт.

— Элиза! Посмотри на меня, Элиза! — кричал Обри.

Она взглянула туда, откуда раздавался его голос, и увидела, что мальчик машет ей рукой, вися на канате на высоте двух узлов, завязанных на нем через равные промежутки. Ксавье стоял рядом, бдительно следя за новоявленным матросом. Элиза слабо махнула в ответ. Она не могла сосредоточиться на чем бы то ни было, кроме присутствия Киприана, все еще стоявшего так близко от нее.

— Похоже, пребывание на «Хамелеоне» явно идет ему на пользу. — Нарочито небрежный тон Киприана внес еще большую сумятицу в душу девушки. Она с трудом сглотнула, губы ее стали сухими, как бумага. Лучше говорить про Обри, промелькнуло у нее в мозгу, чем про то, что только что произошло между нею и этим совершенно несносным человеком. Она закрыла глаза, пытаясь вызвать в памяти образ Майкла. Нельзя сказать, чтобы его ей хорошо удалось, но, по крайней мере, она вспомнила, как и почему оказалась на корабле контрабандистов и кто всему виной.

— Не странно ли, что человек, укравший чужого ребенка, помогает ему выздороветь? — произнесла она, поджав губы и не отрывая глаз от морского простора.

Она почувствовала, как Киприан придвинулся к ней вплотную. Краем глаза она видела его сильную загорелую руку, лежавшую на поручне буквально на волосок от ее руки, и ей потребовалось собрать все свое мужество, чтобы не отодвинуться. Если Киприан снова коснется ее, подумала Элиза, она уже не сможет сохранять дистанцию между ними.

— Одна из маленьких причуд судьбы, — протянул Киприан. — В любом случае мальчик, то есть Обри, поехал на Мадейру в надежде на исцеление. Да и вы тоже, как я понимаю? Так не все ли равно, где и как человек избавится от болезни?

Он развернулся спиной к борту и оперся на поручень, скрестив ноги. Элиза упорно продолжала созерцать бесконечную череду серо-голубых волн.

— Расскажите мне, Элиза, от какой болезни вы лечитесь? — спросил Киприан. — Должен признаться, мне вы не кажетесь тяжело больной. Эти розы на ваших щеках, чудесный блеск ваших роскошных волос, нежный трепет вашего тела в ответ на мои прикосновения — все в вас так и пышет здоровьем!

С каждым словом, с каждым его интимным комплиментом румянец на щеках Элизы разгорался все жарче. Она не хотела его слушать и в то же время всей душой жаждала новых и новых лестных слов, которые ей никто не говорил раньше. Она, Элиза Фороугуд, книжная душа, болезненная и застенчивая молодая женщина, всегда сторонившаяся светской жизни, упивалась любезностями беспутного моряка. Безумие? Да, безумие, и все же… все же Элиза верила каждому его слову. Киприан был прав — еще никогда в жизни она не чувствовала себя лучше, чем теперь. Быть может, океанские просторы, холодный ветер и соленый морской воздух сотворили еще одно чудо и теперь она здорова?

— Элиза?.. — напомнил о себе Киприан.

— Я… я с детства страдаю болезнью, которая называется астма. Когда я нервничаю или напугана, — а порой и без всякой причины, — у меня бывают приступы удушья. Но в последнее время я чувствую себя лучше. Гораздо лучше, — добавила Элиза, задыхаясь, как во время одного из приступов, о которых только что говорила. Но вовсе не болезнь была тому виной, а нечто, на ее взгляд, гораздо худшее. Элизе не давала нормально дышать страсть к Киприану Дэйру, и, хотя ей следовало бы стыдиться подобных чувств, она не имела ничего против ощущений, которые заставили бы ее задыхаться еще сильнее.