Пришествие Зверя. Том 1 - Дэн Абнетт

Масштаб изображения был неизвестен, но генералу показалось, что он смотрит в глаза самого великанского из орочьих военачальников — неописуемо огромной, зрелой, словно бы разбухшей твари. Из ее нижней челюсти, похожей на утес, торчали древесные стволы обломанных клыков. Гигант с экрана сверлил людей маленькими блестящими желтыми глазками и двигал челюстью.

— Эта ублюдочная штуковина сидит внутри луны, — сказал лорд-милитант. — Лидер чужаков. Я думаю, Маскар, он размером с чертов жилблок. Святые на Терре, да такого здорового вожака не видели со времен Улланора! В смысле, они вообще больше не вырастали до таких размеров. Гляди, гляди! Видишь, на заднем плане? Воины зеленокожих. Они рядом с ним как дети.

— Спаси и сохрани, — пробормотал генерал.

— Поздно, друг мой, — заметил Хет. — Смотри на этого гада. Смотри на него. Звуки, которые мы слышим, — шумовые всплески — это он. Его голос. Он говорит с нами.

Лорд-милитант показал на другой дисплей, с которого таращилась на них орочья луна.

— Гляди. Заметил, как движется эта механическая рожа? Синхронно с мордой ублюдочного вожака. Видишь, рот открывается и смыкается в те же моменты. Так они усиливают его голос, превращают речь в инфразвуковой сигнал.

Маскар почувствовал, что флагман резко вздрогнул от новых попаданий в щиты.

— Ох, адовы зубья! — вдруг простонал Хет; он рассмотрел еще кое-что.

На поверхности штурмовой луны распахнулись три больших круглых отверстия, похожих на громадные кратеры или красное пятно Юпитера. Из них к поверхности Ардамантуа устремились необъятные колонны сияющей энергии. Через несколько секунд офицеры увидели, как внутри них к планетоиду взмывают какие-то темные бугорчатые обломки.

Командующий-милитант прибавил увеличение.

Это были скалы. Само тело планеты. Штурмовая луна направляла на Ардамантуа мощнейшие гравитационные лучи и вытягивала ее вещество, миллиарды тонн физической материи и минеральных ископаемых из коры и мантии.

— Что они, мать их, творят? — спросил Хет.

— Я думаю… — начал Маскар. — Я думаю, это доза-правка.

Для восполнения необходимой массы планетоиду явно не требовался весь всасываемый материал. Обращенное в космос полушарие луны начало выбрасывать огромные куски коры Ардамантуа — рукотворные астероиды, которыми орки обстреливали имперские корабли из колоссальных гравитационных пушек. «Азенкур» разорвало надвое прямым попаданием скалы лишь вполовину меньше самого звездолета. Целая гора из железа и кварца, несущаяся в шесть раз быстрее звука, пробороздила левый борт «Дубровника» и сбила пятьдесят процентов активных щитов гранд-крейсера.

Хет утратил дар речи.

— Мы… мы бивали их прежде, сэр, — выговорил Маскар; больше ему ничего в голову не пришло.

— Что?

— Зеленых, сэр. Раньше мы всегда их били. Даже на Улланоре…

— Маскар, тогда с нами был Император, — мрачно возразил лорд-командующий. — И гребаные примархи. Это были другие времена, другая эпоха. Эпоха богов. Да, черт подери, в тот раз мы остановили орков. Но с тех пор они вновь набрались сил, стали крепче прежнего, а мы ослабели. Императора больше нет. Его возлюбленных сынов тоже. Но зеленокожие… Трон! Они, мать их, в шести неделях пути от Терры! Без предупреждения! Без единого хренова предупреждения! Никогда они не подбирались так близко! И у них технологические достижения, каких не было даже на чертовом Улланоре… Контроль гравитации! Туннели в подпространстве! Макротелепортация… целых небесных тел, мужик! И они почти истребили один из самых боеспособных орденов Космодесанта первой же атакой!

— Император защищает, — сказал Маскар.

— Когда-то так было, — отозвался лорд-командующий. — Но сегодня его здесь нет.

Ардамантуа

Теперь Дневной Свет понимал, что славы им не видать.

Он был глупцом, ожидая ее, и ошибался, стремясь к ней. Бойцы Адептус Астартес не идут на войну в поисках славы. Война — их долг. Единственный долг.

Он так долго мечтал о новом задании. Как и все стенные братья, которые одиноко и безмолвно несли дозор на парапетах Дворца, воплощая собой стойкость Имперских Кулаков, он тайно и горько скорбел о своем безделье. Из-за этой жажды действия доходило до того, что в иные мрачные дни воин почти желал услышать о нападении на Терру, о вспышке нового внутреннего раздора — лишь бы ему представился шанс защитить стену и вновь испытать себя в битве.

Когда же немыслимый призыв наконец прозвучал, Дневной Свет без сомнений облачился для боя и оставил свой пост, чтобы сразиться вместе с родным орденом.

Во время перехода воин ничего не мог с собой поделать. Он не думал о долге.

Он думал только о славе.

Но в конце его ждала резня — последняя, унизительная резня. В сумеречной тени кошмарной, невозможной луны, под безжалостным леденящим дождем, на пропитанной кровью земле разрушенного захолустного мира… Его древний орден вырезали до самого последнего бойца. Почтенный капитул с блистательным прошлым и живое наследие примарха-прародителя будут потеряны навсегда. Их уже не удастся возродить.

Величайших чемпионов Терры вскоре истребят, врата и стены Вечной Земли останутся без охраны. Неприятель уже внутри укреплений, пугающе близко к ядру.

Причина тому — скудоумие. К такому исходу привели небрежность в стратегических вопросах, суетное честолюбие Верховных лордов и самоуверенность воинов-ветеранов, не сумевших проявить благоразумие. Все они приняли катастрофу за незначительный кризис. Они ужасно, ужасно недооценили старинного врага, которого так часто списывали со счетов.

И что хуже всего — их ошибка никому не пойдет впрок, потому что некому будет учиться на ней. Терра сгорит.

Без всякой славы.

Орки накатили на них лавиной звериных рычащих морд под струями ливня. Тысячи чужаков, несущихся по берегу озера, свирепо завывали, дули в заунывные боевые рога и гремели оружием по щитам, отбивая ритм финальных ударов сердец горстки последних людей. Над ними висел низко опущенный лик необъяснимой механической луны, что изрыгала угрозы уничтожаемому ею миру.

Дождевая вода и кровь стекали по визору шлема Дневного Света. Он крепче сжал рукоять гладия. Воин израсходовал боеприпасы, поэтому он закрепил на левом предплечье боевой щит и приготовился встретить орков в рукопашной, вынудить их очень дорого заплатить за его жизнь.

Ксеносы обрушились на Кулака, ощерив клыки, брызгая слюной из оскаленных пастей. Дневной Свет вступил в схватку, пронзил клинком череп, отсек лапу, пробил броню и выпустил кишки. Алгерин погиб, его безголовый изуродованный труп лежал на черной от крови земле. Завеса ливня уже казалась плотным серебристым покровом, вроде кольчуги тонкой работы. Слева от Дневного Света бился Покой, справа — Заратустра. Вместе они составляли какое-то подобие стены, кололи и рубили, рвали грубые доспехи и зеленую плоть. Боевая пика Заратустры проходила через броню, кожу, мясо, кости и жилы. От ударов Покоя, орудующего молотом, за пелену дождя отлетали клочья плоти и сорванные колечки металла. Брызгала и хлестала кровь.