Невинная для палача - Ая Кучер

– Если не убил, то… Ты ранен?!

Палач морщится, посылает мне убийственный взгляд. Но я не реагирую. Взгляд приклеен к мужчине, сканирует раз за разом. Ищет какие-то аргументы. Не может Валид быть ранен, это…

Не может и всё.

Но только сейчас замечаю непривычную бледность загорелого лица, сжатую челюсть. Хасанов держится, но боль проскальзывает. Мужчина отталкивается от стены, сжимает ладонь в кулак.

– К себе иди, блядь, – цедит, хватая меня за запястье. Багровые полосы остаются на коже. – Ну? Мне повторять надо?

– Нет, но…

– Тогда замолкни и исчезни. Не до тебя сейчас.

Грубость Валида бьет по щекам, я сглатываю. Понимаю, что мешаю сейчас, но всё равно хочется сказать что-то обидное. Ударить словами в ответ, потому что Палач – редкостное хамло.

Вздыхаю, разворачиваясь. Поспешно ухожу на второй этаж, но всё равно прислушиваюсь к звукам внизу. Вздрагиваю каждый раз, когда что-то падает.

Ему к врачу нужно! Хотя бы к какому-то подпольному мяснику, который берет деньги и не задает лишние вопросы. Крови было много, не обычная царапина.

Тру пальцами запястье, стирая красный след. Нужно пойти в ванную, но сижу на краю кровати. Почему-то пошевелиться страшно. Будто тогда непременно произойдет непоправимое!

Палач наверняка сам влез в драку. Своими преступлениями занимался, нарушая закон раз за разом. Должен был понимать, что когда-то получит ответ.

Сам виноват!

Но всё равно нервничаю.

Если Палач умрёт – что со мной тогда? Я только о своей жизни беспокоюсь, естественно. Вот как отпустит, так сразу пусть помирает. Совсем неважно.

Изо всех сил себя пытаюсь убедить.

Дверь распахивается, я подбираюсь. Внимательно слежу за Валидом. Тот стягивает футболку. Шипит, когда ткань цепляется за рану. Стоит мужчине повернуться спиной, как я её вижу.

Залита кровью, невозможно рассмотреть насколько большая. На левой лопатке. Красная струйка сочится, стекает по спине. Заливает край татуировки.

Металлический запах щекочет рецепторы, меня начинает подташнивать. А Палач словно не замечает ранения. Двигается чуть рвано, быстро, но в целом – словно всё нормально.

Только я замечаю, как пошатывается. Вздрагивает, когда мышцы натягиваются, стоит расстегнуть джинсы. Оставляет их, разворачивается ко мне. Недовольно морщится.

Кажется, только сейчас понимает, что не один в комнате.

– Я тебе сказал к себе идти, – недовольно фыркает, падая на кровать. – Это моя спальня, маленькая. Прости, натянуть прямо сейчас не смогу. Но если прям дико хочешь, то отсосать можешь.

Я пропускаю мимо эту пошлость. Если Палач может грубить, значит, всё не так уж плохо. Вот если вдруг начнет со мной нормально разговаривать, тогда можно переживать.

– Ты не обработал раны? – спрашиваю аккуратно. – Нельзя так просто оставить рану открытой.

– Забей. На мне всё как на собаке – заживает быстро.

– Ты потерял кровь и…

– Блядь, лапуль. Я был уверен, что ты журналистка, а не врачиха. Перепутал походу?

– Нет, но…

– Вот и не базарь лишнее. Я сам разберусь. Либо съебывай, либо молчи.

Подгребает под себя подушку, прикрывает глаза. Пальцы зудит от желания ударить этого бандюгана. Желание, поближе к ране. Чтобы как можно больнее сделать.

А кто говорил, что я не кровожадная?

– Если ты умрешь, то что со мной будет? – спрашиваю, облокачиваясь на изголовье. – Не будь эгоистом, сделай что-то со своей раной.

– Маленькая… Блядь, так сложно заткнуться? Если тебе нечем занять рот – ты только скажи.

– Ты в обморок свалишься быстрее, чем что-то сделаешь. Валид, я ведь серьезно, – двигаюсь к нему, нерешительно прикасаюсь пальцами к широкому лбу. – Горячий.

– Ага, охуеть какой. Знаю же, что ты не просто так от меня течешь. Твой типаж, а?

– Тебя придушить нужно, чтобы ты хоть немного серьезным был? Валид! У тебя кровь не останавливается. Это ненормально. Ты разве не можешь позвонить кому-то? Врачу, знакомым, своим людям! Ты же умрешь, если ничего не сделаешь.

– Супер. Сможешь свалить, станешь свободной. Хули напрягаться?

– Ты… Архг! Невозможный и тупой ты, Валид Хасанов.

Я подскакиваю на ноги, не в силах сидеть спокойно. Почему мужчина ведёт себя так, словно ничего страшного не случилось? Разве он не хочет жить?

Ну, за решеткой так себе, конечно, но он сбежал. Может спрятаться, жить тихо где-то в лесу, не появляясь. Но вместо нормальных решений – этот придурок пачкает простынь кровью.

Собирается спать.

– Наконец-то.

Выдыхает, когда я двигаюсь к двери. Едва сдерживаюсь, чтобы не бросить светильником в Палача. Чтоб он… Да чтоб его…

Пусть всю жизнь с импотенцией мучается!

Раз гад такой.

Я копошусь на кухне, проверяя все ящички. Дома у меня возле ножей стояла аптечка, поэтому привыкла, что лекарства хранятся тут. Должно же быть хоть что-то?

Я не представляю, как вообще уголовники раны лечат. Но вряд ли спят, надеясь на чудо. Обыскиваю всё, каждую комнату. В одной из ванных нахожу бинты, но они ведь не помогут.

– А так хорошо было, – Валид поднимается, стоит мне войти. – До тебя туго доходит, Александра? Мне, сука, надо силой всё показывать? Или ты охуеть смелой стала?

– Нет, – отвечаю спокойно, направляясь в ванную. За зеркальной дверцей шкафчика нахожу огромную черную аптечку. – Ты не мог сказать, что лекарства здесь лежат?

– Бля, солнце, иди еби мозги кому-то другому.

– А ты других отослал. Ты всегда так много материшься, когда ранен? Ляг обратно.

– Александра.

– Валид. Ты едва на ногах стоишь, весь бледный, с жаром. Либо ложись и дай мне помочь…

– Либо?

– Либо дай мне помочь и ложись.

Плач молчит минуту, взглядом пронизывает. Я чувствую, как трещит его ниточка терпения. В любую секунду рванет, и мужчина растерзает меня.

Я не представляю откуда во мне эта смелость и желание помочь. Я вообще ничего делать не должна. Но сидеть в стороне не получается. Внутри всё вибрирует от необходимости помочь.

Валид хмурится, делает шаг ко мне. Его мышцы натягиваются канатами, на лице – предсказание моей расплаты. Сжимает мой подбородок, я пальцами впиваюсь в ткань аптечки.

– Пиздец ты наглая, – выдыхает с улыбкой, прикрывает глаза. – Мозгоклюйка, Александра. Если хочешь меня полапать, то просто попроси. Не обязательно хрень всякую придумывать.

– Учту, – устало соглашаюсь. – Так ты ляжешь? Я не уверена, как именно нужно, но…

– Ещё ни одна девка так меня в кровать не тащила.

– Значит, у тебя скучная личная жизнь. Меня