Дмитрий Донской - Николай Борисов

Сознавая необходимость укрепления государственных структур и вхождения в семью христианских народов, литовская правящая элита по-разному понимала конкретные способы решения этих задач. Уже при дворе великого князя Миндовга (около 1240–1263) существовали «католическая» и «православная» партии, отстаивавшие соответствующие религиозно-политические приоритеты. Кроме этого имелась и, так сказать, «национально-консервативная» партия, не желавшая отказываться от веры отцов и дедов и принимать гнетущие нормы государственных отношений.

Сам Миндовг принял крещение по католическому обряду в 1251 году (140, 53). Однако это был скорее личный шаг, чем акт государственного значения. К тому же значительная часть литовских земель (Жемайтия) еще долго оставалась фактически независимой от власти великого князя Литовского. Жемайты категорически не желали принять христианство и потому служили постоянной мишенью для военных акций Тевтонского ордена, перебравшегося в Прибалтику после окончательного изгнания крестоносцев из Святой земли. Для походов на язычников жемайтов Орден периодически собирал под свои знамена цвет европейского рыцарства. И если в XII столетии юный французский или немецкий дворянин мечтал совершить подвиг и получить посвящение в рыцари в Палестине, то теперь ее место заняла языческая Литва.

Проблема «крещения Литвы» имела не только религиозный, но и политический аспект. В роли «крестителя Литвы» (с последующими материальными и духовными преференциями) желал выступить и собственно папский престол, и польский король, и рижский католический архиепископ. Тевтонский орден и его Ливонское ответвление (Ливонский орден) также претендовали на эту роль. Однако тевтоны понимали, что исчезновение языческой Литвы лишает Орден «образа врага», а стало быть, и смысла своего существования. Отсюда — двойственное, противоречивое отношение Ордена к идее единовременного и добровольного «крещения Литвы».

Отсутствие в Литве времен Миндовга устойчивой традиции передачи по наследству верховной власти вело к заговорам, мятежам и дворцовым переворотам. Как и на Руси, обычный сюжет политической драмы заключался в соперничестве дяди и племянника. Племянник Миндовга Товтивил, пользуясь поддержкой как внутренних, так и внешних врагов великого князя, начал с дядей длительную усобицу. Чувствуя слабость своей власти, Миндовг решил укрепить ее путем принятия королевского венца. Посланцы папы Иннокентия IV совершили этот акт 6 июля 1253 года (140, 55).

Гибель Миндовга стала следствием семейной драмы, за которой, впрочем, можно видеть искусную политическую интригу. После кончины своей второй жены Марты в 1262 году Миндовг взял в жёны ее младшую сестру, которая к этому времени уже была замужем за Довмонтом, одним из литовских князей. Оскорбленный Довмонт принялся искать случая отомстить Миндовгу. Осенью 1263 года он подстерег и убил великого князя и двух его сыновей — Руклиса и Рупейкиса. Таким образом, династическая линия Миндовга прервалась. Единственный оставшийся в живых сын Миндовга Войшелк еще при жизни отца принял монашеский постриг. В борьбу за власть вступили племянники Миндовга — Товтивил и Тройнат. Вскоре Товтивил был убит, а великим князем провозглашен Тройнат. Но и он через полгода был убит сторонниками Войшелка, временно покинувшего монастырь и желавшего отомстить убийцам отца.

За каждым из соискателей трона стояли определенные политические силы как внутри страны, так и за рубежом. Войшелк призвал на помощь галицкого князя Шварна (сына Даниила Галицкого), женатого на дочери Миндовга. С помощью галицких войск Войшелк разгромил своих врагов и утвердился на троне. Три года спустя он, исполняя обет, отказался от власти и удалился в монастырь, оставив своим преемником Шварна. Однако русский князь недолго сидел на литовском троне. В 1269 году Тройден (племянник Миндовга) изгнал Шварна и сам взошел на трон. Его правление продолжалось до конца 1281-го или начала 1282 года.

События 80-х годов XIII века в Литве очень слабо освещены источниками. Однако очевидно, что в жестокой борьбе претендентов происходит смена династии. «С конца восьмидесятых годов XIII в. письменные источники выделяют правящую династию, в историографии именуемую Гедиминовичами. Первым князем, к ней несомненно принадлежавшим, был Бутигейд, упоминаемый по имени с 1289 г.» (140, 73). Вопрос о наличии или отсутствии родственных связей между домом Миндовга и Гедиминовичами является дискуссионным (140, 74).

«После смерти Бутигейда (около 1291 г.) его сменил субмонарх Бутвид. Преемником Бутвида (около 1295 г.) стал его сын Витень» (140, 78). Долгое правление Витеня отмечено началом литовской экспансии во владения измельчавших западнорусских князей. Кроме всего прочего, для литовцев это был и вопрос выживания: Литва нуждалась в русских воинах для борьбы с усиливавшимся натиском Тевтонского ордена.

Смерть Витеня открыла дорогу к верховной власти его брату Гедимину (1316–1341). Это был выдающийся правитель и полководец. Современная литовская историография называет его «создателем Литовской державы» (140, 121). В правление Гедимина широко развернулась литовская экспансия на территории современной Белоруссии и Правобережной Украины. Она носила преимущественно мирный характер и не затрагивала жизненных интересов основной массы населения. На смену князьям Рюриковичам в крупных областях и в ключевых стратегических точках приходили наместники великого князя Литовского — сыновья Гедимина. Но нередко местные Рюриковичи сохраняли власть, признав Гедимина своим сюзереном. В конфессиональной сфере язычники литовцы (как и язычники татаро-монголы) проявляли широкую веротерпимость. В Литве официально действовали и православные, и католические иерархи, строились храмы и монастыри обеих конфессий. Сам Гедимин, оставаясь язычником, нередко заявлял о своем намерении принять христианство по католическому обряду. Однако это была лишь тактическая уловка, позволявшая великому князю решать конкретные дипломатические задачи. При этом Гедимин не препятствовал своим детям принимать ту или иную веру в соответствии с их склонностями и политической целесообразностью.

Во времена Гедимина литовские владения сомкнулись на юге с территорией Золотой Орды. Однако Гедимин всячески избегал большой войны с татарами. С этой целью он допускал ситуацию двойного подчинения пограничных территорий (347, 500). Известно, что, завладев Киевом в 1323 году, он не стал изгонять из города находившегося там татарского баскака.

Стремительное расширение литовских владений на юг и восток привело к такому положению, при котором «коренные земли Литвы (Аукштайтия и Жемайтия) составляли лишь около 1/10 в сравнении с попавшими под ее власть восточно-славянскими землями Белоруссии, Украины, Великороссии» (255, 27). Эта этническая ситуация заставила Гедимина и его наследников придать своему государству двуликий, русско-литовский характер.

Для восточнославянского населения установление верховной власти литовской династии имело как плюсы, так и минусы. Оно получало относительную безопасность от набегов татар. В 1362 году усилиями Ольгерда Правобережная Украина была полностью избавлена от всех форм зависимости от Орды (347, 502). В городах расцветали самоуправление и европейские нормы общежития.