Камила - Станислава Радецкая

лет. Я решила, что она боится мужа, и подумала, как расскажу ему все, чтобы он поверил и не винил ее за то, что она подбирает бродяжек с церковной паперти. Я несмело ей улыбнулась, но госпожа не ответила мне, отвернулась и сказала служанке, что побудет в саду, чтобы выбрать розы для букета.

Мы поднялись наверх, на этот раз в другую половину дома, и Теа пропустила меня вперед. Тревога никак не унималась, и опять заболел живот, и я даже прикусила себе фалангу большого пальца на левой руке, чтобы успокоиться. Дверь кабинета была плотно закрыта, но оттуда слышались мужские голоса. Один из них показался мне смутно знакомым, но от волнения я не могла вспомнить, где приходилось его слышать.

Служанка отворила передо мной дверь, и я смело шагнула внутрь. За письменным столом, заваленным бумагами, в кресле сидел, вероятно, хозяин дома, немолодой, усталый господин в темном камзоле, а напротив него – капитан стражи, который чуть не сломал мне руку. Я невольно попятилась, не сводя глаз с его лица; сегодня он еще больше напоминал злобного сторожевого пса. Кто-то крепко взял меня за плечи и подтолкнул на середину комнаты: это был Иоганн.

— Какая встреча, — скучно заметил капитан, рассматривая меня с ног до головы, и повернулся к господину фон Альтхану. — Эта маленькая лгунья пыталась уверить меня, будто ничего не знает о сыне графа.

— Ложь — пагуба сегодняшних дней, — непонятно ответил хозяин. — Вы ведь говорили, капитан, она из дома греха. Где уж там искать честности и искренности? Хотя эта девочка не похожа на распутницу.

— О да, сама невинность. Это двуличная тварь, Густав, как всякая из них. Не сочтите за дерзость, но не понимаю, почему вы не отдали ее правосудию сразу. Разговоры такие создания принимают за слабость.

— Есть такое слово — справедливость, Антон. Она спасла мальчика.

Капитан опять уставился на меня, как будто хотел снять с меня кожу живьем, и я прижала руки к груди.

— Я думаю, она хотела денег, — наконец ответил он. — Вам, к счастью, не приходится водиться с подобным народцем. Невинная с виду девочка — воровка и убийца, торговала собой и обманывала честных людей.

— Однако вы не судья, Антон, — и господин фон Альтхан произнес длинную тираду на неведомом языке. Меня била дрожь, и я уже представила себя перед судом. Тюрьма? Клеймение? Кнут? Виселица? В ногах появилась слабость, что я чуть не упала, но Иоганн поддержал меня.

— Но я и не выношу приговора, — равнодушно ответил капитан. — Посмотрите, как она боится. Разве этот страх не свидетельствует о вине?

— Страх говорит только о страхе. Подойди ближе, девочка, но не вздумай плакать. Этим ты никого не разжалобишь.

Я послушалась его и неуверенно подошла к столу, стараясь держаться подальше от капитана. Он усмехнулся, но ничего не сказал.

— Ты – хорошая христианка? — строго спросил господин фон Альтхан. Он казался мне милосердным человеком, но милосердие его было особого толка: нужно было дать ему те ответы, которые он хотел услышать, а у меня не было сил думать.

Я пожала плечами. Капитан расчетливо пнул меня носком сапога под колено: несильно, но очень болезненно.

— Отвечай нормально!

— Антон! — укоризненно обратился к нему хозяин.

— С этой девкой иначе нельзя. Я уже убедился, как она упряма и злонамеренна, — я ненавидела его узкие волчьи глаза, и шрамы, и голос. — Ты будешь говорить? Словами?

Я кивнула и выдавила из себя тихое «Буду». Господин фон Альтхан вздохнул и продолжил допрос.

— Ты спасла мальчика. Зачем?

Мне захотелось опять пожать плечами, но я вовремя спохватилась.

— Просто…

— Тебе просто захотелось?

— Мне стало его жалко, господин…

— Громче отвечай! — вновь вмешался капитан. К моему счастью, на этот раз он не стал меня бить.

— Почему ты не отвела его к страже?

Я замешкалась, не зная, что ответить.

— Не подумала, господин…

— Ты знаешь, что случилось с девушкой в твоем доме нынче ночью?

Мне пришлось обхватить себя руками, чтобы не дрожать.

— Я слышала сегодня на кухне… Господин.

— Вы воспользовались ее убийством, чтобы обокрасть ее и сбежать?

— Я не… — мне чудилось, что он расставляет мне ловушку. — Я ничего у нее не крала.

— У кого?

— У убитой, господин.

— А ты знаешь, кто убит?

— Да…

— Это тоже говорили сегодня на кухне?

Я молчала, упрямо наклонив голову. Если сказать, что я была вчера в комнате с Аранкой, то они скажут, будто я виновата. Если сказать, что слышала утром, то легко проверить и удостоверится во лжи.

— Она лжет вам, Густав, — с досадой заметил капитан. — Я издалека вижу вранье. Все она знает: и кто убит, и как убит. Она обманула достойного человека, доктора, — я вздрогнула, — она сбежала от своей хозяйки, она лгала мне, что не знает никакого мальчишки, а в ее комнате нашли деньги, которых у этой девки быть не может… На ее одежде — кровь!

Господин фон Альтхан