Чудеса в решете - Владимир Сухинин

– Что это? – небрежно спросил он.

– Э-э. Это…

– Это оружие сумеречных убийц, – ответил за Антона шер. – Странно, что таким товаром торгуют здесь! – Он многозначительно посмотрел на торговца.

– Это… Это просто случайно попало ко мне. Уступлю за один… нет за пятьдесят дибар.

– Мы у тебя взяли четыре пары сапог, – с расстановкой стал говорить Торвал, – еще возьмем… – он осмотрелся. – Еще возьмем два колета[17] для сэра, а эту сбрую ты отдашь в подарок, чтобы не иметь неприятностей с орденом Рассвета. И скажешь нам спасибо, что мы первыми заметили этот товар.

– Хорошо! Хорошо! – заюлил торговец. – Спасибо вам и выбирайте колеты.

Купленный товар Торвал сгрузил в тюк и повесил на коня. Они прошли еще один ряд, где продавалась кожаная броня, и Антон с огорчением понял, что она тоже недешево стоит. Защищает плохо, но стоит как половина кольчуги.

– Ничего для стражи брать не будем? – спросил Торвал, заметив кислый вид Антона.

– Нет, у меня появились кое-какие мысли. Нам нужен специалист, который умеет делать щиты.

– Оружейник, значит? – Ну, пошли на площадь рабов. Там есть товар на любой вкус, – предложил он.

Отдельно на свободном участке берега, возле низких бараков, сидели, опустив головы, те, кому не посчастливилось стать рабами. Стоящие рядом с ними люди громко расхваливали свой товар. Антон закрыл разум от этих криков и, не обращая на них внимания, молча шел за шером. Ему было безумно стыдно за себя и жалко всех этих несчастных, но он ничего для них сделать не мог.

Шер невозмутимо и неспешно обходил торговцев. О чем-то говорил, спрашивал, отрицательно качал головой и шел дальше. Его не интересовали ни девушки, ни молодые крепкие рабы.

Задумавшийся Антон, бредя следом за шером, не заметил, как тот остановился, и уперся в спину Торвала. Посмотрел над его головой, на то, что привлекло внимание шера. Торвал стоял у небольшой кучки немолодых рабов.

– Кто тут у тебя? – спросил шер торговца рабами. Пузатый работорговец небрежно махнул рукой. – Одни остатки, мой господин. Я уже расторговался, этих отдаю почти даром. Вон тот бывший гладиатор, – показал он на смуглого жилистого старика. – Удивительно, как он дожил до своих лет. Хозяин арены продал его, потому что раб оказался слишком гордым и выкупаться не стал. Рядом грек, он слишком болтлив и заносчив, надоел молодому хозяину, которого он воспитывал, и тот, возглавив семью, продал его. Тот, – он показал на худого изможденного мужчину, – краснодеревщик, но у него больные руки. Если их заберете, то баб отдам бесплатно. Они из пустыни Абоб, кочевники, по-нашему ничего не понимают, жмутся друг к другу и цепляются друг за друга.

Антон не удержался и удивленно проговорил:

– Вы, уважаемый, так откровенно рассказываете о своем товаре… мне просто удивительно.

– Э-э, ваша милость, я торгую рабами с детства, мне это дело отец передал. Вы видите, у всех полно рабов, а у меня всего восемь. Это потому, что Раама все считают честным торговцем. На всякий товар есть покупатель. И ему нужно рассказать, что он покупает. Я вижу, они вас заинтересовали, эти рабы, я прошу за всех два империала. А вы думайте, как можно применить этих рабов.

– Мы их берем, – неожиданно произнес Антон. – Но раз вы честный продавец, назначьте честную цену этим старикам и бабам. Не каждый сможет найти им применение.

– Хороший ответ, ваша милость, сразу видно умного человека. Честная цена за них три империала, но мне нужно завтра убывать, и я хочу их продать сегодня…

– Хорошо, мы придем завтра, а вам придется о них заботиться и кормить еще сутки, – спокойно ответил Антон, – и если не сговоримся, то повезете их обратно или утопите в реке по дороге. И один империал, который вы могли бы иметь от кучи мусора, упустите. Раз вы купили этих рабов, значит, знали, что продадите.

После слов о куче мусора гладиатор усмехнулся, а старик-грек возмущенно поглядел на Антона.

– Верные слова, ваша милость, но и вы останетесь без рабов…

– Зато у меня останутся мои деньги, – усмехнулся Антон. – Они есть не просят. Пошли, Торвал.

– Стойте! – остановил его торговец. – Согласен на империал. Вы странно торгуетесь, но, надо признать, умело. Умеете быть убедительным.

– Что скажешь, Торвал?

– Деньги ваши, сэр, цена приемлемая, при условии, что вы знаете, что делать с этим мусором. Бабы пойдут в поле работать, а что с этими делать?.. Даже не знаю. Если только устроить бой между гладиатором и этими двумя.

– А что, хорошая идея. Сила тела против силы ума, – засмеялся Антон. – Берем. Но только, уважаемый, у нас остался империал серебром без одного талана. Но я добавлю к нему эти рыцарские сапоги. – Антон достал сапоги Робарта. Что скажете?

Торговец вытаращился на ношеные сапоги. Недоуменно посмотрел на Антона и спросил:

– Вы шутите?

– Это не просто сапоги. Это сапоги рыцаря Рассвета, он их носил и в них творил чудеса. Часть его силы осталась и в сапогах.

– И что это за сила?

– Врать не буду, не разобрал точно, – ответил Антон. – Но в них меня не могли убить семеро мечников, хотя я еще не рыцарь.

Удивленный торговец посмотрел на шера.

– Он говорит правду, – кивнул шер, – все так и было.

Торговец даже вспотел. Все знали, что шеры не умеют лгать. Но и шер знал, что правду можно сказать по-разному. Торговец буквально вырвал сапоги из рук Антона.

– Что поделать. Иногда приходится торговать себе в убыток, давайте деньги и сапоги.

– Отведешь товар к постоялому двору «Бородатый лис». Скажешь, для сэра сквайра Антея Алуринского, – рассчитавшись, дал указание шер.

– А перед этим помоешь их в реке. Воняют сильно, – не преминул добавить Антон.

– Ты зачем потратил на них целый империал? – удалившись от торговца, спросил Торвал. – Тебе своих баб не хватает, изюминку ищешь?

– Бабы отданы бесплатно, а на стариков у меня имеются планы.

– Планы? Какие могут быть планы? Почетные похороны? – удивился шер.

– Гладиатор сумел дожить до старости. Значит, отменный боец. Он будет тренировать меня и стражников. Сколько стоит учитель-мечник?

– Серебряный талан в неделю, не меньше.

Вот, а у меня будет бесплатный учитель.

– Согласен, это хороший выбор, а грек тебе зачем?

– Он будет меня учить. Рассказывать о мире… О том, о сем, что знает сам, и я тогда честно могу сказать, что меня учил грек. А это статус для благородного человека.