Дороги любви - Лилия Подгайская

Во-вторых, в лаборатории была самая настоящая ЭВМ, то есть электронно-вычислительная машина, которой начальник и весь коллектив ужасно гордились. Она, правда, занимала целую комнату и тихонько гудела, когда работала. И ее обслуживали несколько человек, мальчики, которые считали себя чуть ли не полубогами среди простых смертных и задирали носы, но в целом с ними можно было договориться. И Алина научилась работать на этой машине. От осознания, что она сама управляет этакой махиной, пусть и ничего не понимая в ее устройстве, у нее иногда начинала кружиться голова и аккуратный маленький носик сам собой вздергивался вверх.

Но самым важным для Алины фактором, делающим ее работу такой привлекательной, были командировки, да не в какое-нибудь захолустье, а в самые интересные города. Работала тогда лаборатория по заказу одного из крупных промышленных министерств, и производственные исследования проводились по всему Союзу с широкой географией от Ленинграда до Еревана и от Львова до Иркутска. Красота! И пусть в поездках этих частенько приходилось затягивать пояс потуже, поскольку, кроме скромных командировочных, в кармане не было больше ничего, зато смотреть было на что. И Алина сполна удовлетворяла свою природную любознательность, запечатлевая на фотопленку шикарные виды природы и исторические древности. Это ничего, что в черно-белом варианте, все равно ведь очень красиво и память оживляет.

Ездили они небольшой командой. Вначале научной темой сам начальник руководил и важно сообщал сотрудникам, кто из коллектива удостоится чести поехать с ним в очередную командировку. Но потом его потеснила начальница номер два, рангом пониже. Она была женщина толковая, энергичная и трудолюбивая, к тому же профессионал в своем деле, что признавали все. И министерство со временем предпочло иметь дело непосредственно с ней. С сотрудниками она держалась намного демократичнее. И когда отправлялась в министерство утверждать план работы на очередной год, всегда собирала группу, с которой работала, и интересовалась, куда бы девчонкам хотелось попасть в этот раз, поскольку ей всегда давали в определенной мере право выбора. И честно старалась желания помощников удовлетворить. Она и сама была любознательной и хотела многое увидеть, так что ездить с ней было в удовольствие. И если поездки случались длительные, а такое было нередко, то по выходным дням они еще и по интересным местам успевали пройтись. А уж музеев насмотрелись, в театрах побывали – это в свое удовольствие. Помнится, один раз они в Пермь попали зимой, надолго. Мороз на улице тридцать градусов, а их понесло в выходной день на экскурсию в Кунгурские ледяные пещеры. Там и отогревались – минус пять все-таки не минус тридцать. Зато красоты насмотрелись – сказка просто. Сталактиты и сталагмиты со всех сторон, самые разные, красиво подсвеченные, таинственные. И Алине тогда, помнится, очень жалко было рачков в подземном озере, потому что они, бедненькие, нигде не бывали и ничегошеньки не видели. А потом им продемонстрировали полную пещерную темноту и абсолютную пещерную тишину. Стра-а-ашно!

Позже отношения у начальника с его шустрой помощницей вконец разладились – кому же понравится, когда его и в руководстве научной тематикой, и на многочисленных научных конференциях на второй план оттесняют. Но изменить себя начальник не пожелал, а может, и просто не сумел. Он ведь такой важный, такой представительный был, привык, что его все слушают внимательно и с уважением, но говорил частенько одно и то же, повторялся. Ведь для новых идей голову поломать надо, а ему не хотелось, он считал, что свое положение уже заслужил и надрываться больше незачем. И в конце концов слушателям начало надоедать повторение много раз уже высказанных положений и утверждений. Один раз очень солидный председатель научной конференции вообще их начальника с трибуны согнал, сказал, мол, что все это они уже слышали (памятливый оказался) и если ничего нового у докладчика нет, то и не надо их время занимать повторением. Стыдоба получилась. А вот заместительница его, слишком шустрая, на его взгляд, к каждому своему докладу старательно готовилась и никогда не повторялась, чем очень радовала строгого и требовательного председателя.

Ну и кто же, скажите на милость, может такое стерпеть? И закончилось дело тем, что заместительнице пришлось уйти, «съел» ее начальник.

Но женщина оказалась твердым орешком и не робкого десятка. Уйдя из института, она воспользовалась моментом, что времена изменились, и ученым было дано больше свободы, во всяком случае, тем, кто твердо стоял на ногах. Она чувствовала себя достаточно уверенно и создала свою научно-исследовательскую лабораторию, совершенно независимую и самоокупаемую. Туда сманила многих девчонок, что с ней прежде работали, сделав тем самым бывшему начальнику «козью морду», как она выражалась. Алина ушла к ней первой и никогда о том впоследствии не пожалела. О командировках прежнего масштаба пришлось, конечно, забыть, не то время настало. Но зато новая начальница не жалела средств на обучение сотрудников дополнительным знаниям и профессиональным навыкам. И зарабатывать они стали больше. Алину это устраивало вполне. Новым знаниям и умениям она довольно быстро нашла применение. Выкладываться на работе приходилось больше, чем в прежние времена, но и отдача была другой. И расцвела их самостоятельная научно-исследовательская лаборатория пышным цветом. Начальница со свитой ездила с отчетами в министерство, теперь уже здравоохранения, и там ее хвалили, говорили, что лаборатория работает, как целый научно-исследовательский институт, и при этом, что министерству было в высшей степени отрадно, ни с кого не требует денег, они их сами зарабатывают. Хорошая была жизнь, они уже и с заграницей подумывали сотрудничать. Начальница успела пару раз съездить с докладами и переговорами на международные научные конференции и получила даже кое-какие авансы. Но тут времена в очередной раз изменились.

Справиться с новыми трудностями лаборатории оказалось не под силу. Правда, и сам институт к тому времени захирел до крайности и еле-еле держался на плаву. Но нужно было жить, и здесь новые знания и умения, которые предусмотрительная начальница дала своим девочкам, очень даже пригодились. Значительно сократив сотрудников и забыв о научной тематике, которую раскручивали так резво, они ушли работать в бурно развивающуюся оптическую отрасль. И здесь не пропали. В итоге после очередных пертурбаций, уже на подходе к пенсии, Алина оказалась за стойкой небольшого магазина оптики. Но все-таки это была работа и совсем неплохая к тому же.

В общем и целом своим трудовым путем Алина осталась довольна. Ей было что вспомнить. Она много повидала за время работы, немало интересного узнала. И теперь жила уже совсем другой жизнью, новой, можно сказать. И все ее в этой жизни устраивало, кроме одного – одиночества. Обрести новую семейную жизнь после тех давних событий, когда они с бывшим мужем, как говорится, побили горшки, у нее не получилось. Ну не встретился ей такой человек, который бы понимал ее и с которым она хотела бы прожить оставшуюся жизнь. Не встретился, и все тут. Или, может, просто нет на белом свете такого мужчины, который бы ей, женщине романтичной и мечтательной, подошел? А каким именно он должен быть, Алина и сама не могла сказать, не знала.

3

Жизнь шла своим чередом и особых поводов для радости не давала. Но Алина не унывала. Ее бабушка в далеком, затерявшемся в густых лесах селе под Вологдой говорила когда-то, что уныние – это тяжкий грех. И хоть Алина тогда была еще малышкой, слова эти она если и не запомнила, то как бы впитала в себя. И всегда старалась держаться. Если и случалось порой всплакнуть, то недолго. Длительно предаваться печали она себе не позволяла. И правильно делала. Ведь если начать считать свои неудачи по жизни и плакаться по этому поводу, то потом из этого уже и не вылезешь никогда. Так же рассуждала и ее лучшая подруга Тина.