Келси Мёрфи и охота за Сердцем Дану - Эрика Льюис

Только вот теперь это были силуэты не птиц, а крылатых женщин. Окружённые сверканием преображающей магии, тени резко взметнулись вверх. Перед ними стояли две женщины – обе темноволосые, с серебристыми глазами, как у Броны. Их тела укутывали шелковистые чёрные перья, а крылья были такими длинными, что волочились по полу, когда женщины приближались. Они двигались абсолютно бесшумно и остановились в нескольких дюймах от девочек.

Келси уставилась на мать и увидела в стене позади неё своё собственное призрачное отражение. Тогда она поняла, что на самом деле богинь здесь вообще нет. Но всё равно её сердце мучительно сжалось при виде лица матери с резко очерченными скулами, точёным подбородком и такими же, как у Келси, веснушками.

В последний раз, когда она видела мать, та смотрела на неё сверху вниз в Бостонской гавани. В ту ночь она бросила беспомощную и одинокую малышку-Келси в глубокую холодную воду.

Когда Келси была ребёнком, дуайан говорила, что Немайн и Маха не вернулись, боясь за своих дочерей. Если богини войны заводят детей, то потом этим детям приходится в жизни несладко.

Это было похоже на правду. В голове Келси промелькнуло воспоминание о том, как они с Броной последний раз виделись в детстве, прежде чем матери разлучили их. Гнев боролся с радостью, яростно сражаясь за душевное состояние Келси. Гнев победил. В большом и плохом смысле. В конце концов, она была дочерью богини ярости.

Однако вместо того, чтобы действовать импульсивно, с наскока, Келси просто придвинулась ближе к своей кузине. Их мизинцы соприкоснулись и сцепились вместе.

– Вы призраки? – спросила Келси.

Немайн изумлённо посмотрела на неё и долго не отводила взгляд, так что Келси даже сделала шаг назад. Лёгкая усмешка промелькнула на губах её матери – и исчезла.

– Я не ожидала, что таков будет твой первый вопрос. Но нет. Мы не мертвы. Не в наших силах проникнуть на остров Академии, и это лучшее, что нам удалось сделать. Мы путешествуем в астральных телах и только так смогли попасть в этот старый курган, который Скатах оставила нетронутым, когда строила школу.

– Очаровательно, – буркнула Брона, по-прежнему цепляясь за мизинец Келси.

– Что вам надо? – спросила Келси, тщетно пытаясь скрыть горечь в голосе.

– О, а дочка Ярости, я смотрю, с характером, – насмешливо проговорила Маха.

– Разве так приветствуют родную мать? – ощетинилась Немайн. – В детстве ты была намного милее.

Келси разозлилась ещё сильнее.

– В смысле: до того, как ты заколдовала и бросила меня? По твоей милости я потеряла всё и не хочу, чтобы это повторилось. Так что если вы явились сюда, чтобы снова отнять наши воспоминания…

– …мы вам не позволим, – закончила Брона.

Энтузиазм, охвативший её перед склепом, теперь угас. Возможно, она чувствовала то же, что и Келси. Они стояли перед двумя женщинами, которые смотрели на них не с материнской теплотой, а скорее как на опасных врагов.

– Мы здесь не для того, чтобы причинить вам вред, – сказала Маха.

– Тогда зачем? – спросила Брона. – К чему была вся эта театральщина с вороном и вороной? Почему бы просто не…

– Мы хотели проверить, удастся ли нам прорвать оборону Скатах, – объяснила Маха. В уголках её глаз появились морщинки. – Я знаю, что с ними происходит, Немайн. Переходный возраст. – Она хихикнула. – Разве нет? Вам уже по тринадцать лет. Я слышала об этом феномене, сестра. Это всё гормоны, которые в них бушуют. Они становятся высокомерными и заносчивыми.

– И, похоже, готовы обвинить родителей во всём, что пошло не так в их жизни, – прибавила Немайн.

Плечи Келси поникли, но гнев заставил её выпрямить спину.

– Как ни странно, всё плохое в моей жизни происходит из-за тебя и моего отца!

Маха раздражённо выгнула бровь.

– Не припомню, чтобы когда-нибудь чувствовала что-то подобное. Я даже не уверена, что помню наших родителей.

– Ну конечно. Ведь прошло много тысяч лет с тех пор, как тебе было тринадцать, – парировала Брона.

Она с разочарованным видом покачала головой.

– Так вы пришли по делу? Или просто явились сказать, что мы плохие дочери и навлекаем на вас неприятности, гуляя после отбоя?

– Ты говорила, что никогда не вернёшься, – сказала Келси Немайн.

– Я думала, так и будет, Келси. Но, похоже, судьба выбрала другой путь.

Маха искривила губы.

– Мы пришли возвестить о гибели.

Келси застонала. Ну конечно! Глупо ведь было надеяться, что они принесут добрую весть… Что-то вроде: «Привет, мы приехали на астральном экспрессе, чтобы сообщить вам двоим, что Найл собирается пригласить вас на бал». Или: «Ваша фианна будет участвовать в параде». Или: «Королева освободит фоморов, а твоя бабушка, Келси, вернётся домой, в Лунный залив, к следующим каникулам».

Но нет.

В первый раз все страдания, которые предвещала Немайн, достались Келси. Теперь, похоже, она была не единственной, кого это касалось. Брона тоже попала под раздачу.

– Отлично! – Брона вызывающе улыбнулась. – Всё самое лучшее для ваших родных дочерей.

Келси дёрнула Брону за мизинец.

– Ты с ума сошла? Я не хочу умирать!

– Мы пришли возвестить не вашу гибель.

Взгляд Немайн затуманился. Движущиеся картинки, слишком маленькие, чтобы их можно было рассмотреть, возникли на радужках её глаз. Немайн щёлкнула пальцами – и хрустальные стены ожили, отображая то, что видела мать Келси. С высоты птичьего полёта они смотрели на цветущие пшеничные поля.

– Это Равнины Изобилия, – пояснила Брона Келси.

Потом они увидели русалок на берегу озера, греющих на солнышке чешуйчатые хвосты. Затем – оживлённый порт, где стоял знакомый корабль. Брона нахмурилась. С тревогой в голосе она сказала:

– Это Озёрные Земли и Сдвоенная Гавань, где папа швартует своего «Жадного жаворонка».

Вслед за этим возник густой лес, и все зрители словно бы нырнули под полог деревьев. Они пронеслись над бабушкой Келси и другими фоморами, стиравшими одежду на берегу реки. Келси пригляделась.

– Чавелл-Вудс…

А затем появился великолепный город, расположенный на острове-горе, возвышающемся над морем. Улицы были заполнены шумными толпами.

– Летний город, – объявила Брона. – Но что не так? Все выглядит совершенно нормально. Почему вы нам это показываете?

– Потому что произойдут разрушительные изменения, – ответила Маха.

Серебро в глазах Немайн резко потускнело. С высоты птичьего полёта Келси и Брона видели всё те же места, которые поочерёдно появлялись и исчезали, но теперь эти земли погружались во мрак. Всё, к чему прикасалась тьма, умирало. Замороженные колосья увядали. Рыбы и водные жители замерзали под поверхностью озера. Корабли были закованы в неподатливый лёд.

Тьма не рассеивалась. Она была всеобъемлющей и непроницаемой, как в мире людей, когда посреди ночи отключается электричество.

Возникло ещё одно изображение. Мужчина в грязных серых лохмотьях сидел, дрожа и съёжившись, в углу мрачной камеры. Его губы потрескались. В рыжих волосах запутались сосульки. Руки и ноги были скованы чёрными кандалами.

– Это мой отец? В тюрьме? На нём обсидиановые цепи? – У Келси ослабли колени, но пламя разгорелось втрое ярче, словно её страх