100 великих тайн Первой Мировой - Борис Соколов

В промышленно развитых странах – в Германии, Англии, Франции, даже в Австро-Венгрии были оперативно размещены заказы на дополнительное производство боеприпасов, и снарядный голод в первые месяцы 1915 года был преодолен.

Иная ситуация сложилась в России, где промышленность так и не смогла вплоть до конца войны дать необходимое число снарядов, и «снарядный голод» – острейший дефицит боеприпасов был более или менее преодолен только к середине 1916 года за счет поставок от союзников по Антанте.

Относительная экономическая отсталость России хорошо характеризуется следующими показателями. В 1914 году национальный доход на душу населения в США составлял 377 долларов, в Великобритании – 244, в Германии – 184, во Франции – 153, в Италии – 108, в Австро-Венгрии – 57, в Российской империи – 42, в Японии – 36. Совокупный национальный продукт перечисленных стран Антанты и США составил 67 млрд долларов, а совокупный национальный доход Германии и Австро-Венгрии – только 15 млрд долларов, почти в 4,5 раза меньше.

С 1894 года по 1913 год годовой прирост душевого национального дохода в России увеличился с 67 до 101 рубля. За тот же период в Японии прирост увеличился с 24 до 60 рублей, в Италии со 104 до 230 рублей, в Австро-Венгрии – со 127 до 227 рублей, во Франции – с 233 до 355 рублей, в Германии – с 184 до 292 рублей, в Англии – с 273 до 463 рублей, в США – с 290 до 545 рублей. Как легко можно убедиться, по уровню развития Россия в начале XX века отнюдь не догоняла другие ведущие державы мира. Во многом это было следствием высоких темпов роста населения, по которым Российская империя уступала только США.

Русские войска вынуждены были отступать под натиском превосходящих их по огневой мощи сил противника, отвечая порой одним снарядом на десяток неприятельских. Командующий Юго-Западным фронтом генерал Н. И. Иванов 7 (20) мая с тревогой сообщал начальнику Генштаба генералу Н. Н. Янушкевичу: «Остающийся в моем распоряжении запас легких (артиллерийских. – Б. С.) и ружейных патронов не покрывает даже четверти некомплекта их в войсках и полевых парках. Половина, а в некоторых армиях большая часть последних пуста. Увеличившийся за последние дни напор противника, который успел подвезти тяжелую артиллерию и, видимо, большой запас боевых припасов, повелительно требует пополнения их и у нас». Однако необходимого пополнения не было, в войсках продолжала ощущаться нехватка не только боеприпасов, но и винтовок. Генерал Николай Головин вспоминал, что однажды получил из штаба Юго-Западного фронта телеграмму «о вооружении части пехотных рот топорами, насаженными на длинные рукоятки». Он так прокомментировал это, к счастью так и не реализованное распоряжение: «Я привожу эту почти анекдотическую попытку ввести „алебардистов“ только для того, чтобы охарактеризовать ту атмосферу почти отчаяния, в которой находилась русская армия в кампанию 1915 года».

Уже в боях на Марне французские батареи израсходовали свои последние запасы снарядов, и 12–13 сентября многие из них уже не могли получить пополнение запасов. Немцы также жаловались на недостаток снарядов – 9 сентября 5-я армия имела только 5 грузовиков, которые должны были подвозить боеприпасы более чем за 60 км. Но здесь нехватка снарядов была скорее связана не с их отсутствием на складах, а с трудностями доставки боеприпасов на позиции. Во французской армии также были проблемы с обеспечением войск снарядами. 24 сентября Жоффр телеграфировал командующим армиями: «Тыловые запасы в данный момент исчерпаны. Если расход снарядов будет таким же, как до сих пор, через 15 дней войну придется закончить из-за нехватки боеприпасов. Я должен обратить все ваше внимание на исключительную важность этого предписания, от которого зависит спасение отечества». Фош был уведомлен, что в течение двух или трех недель не будет получать 75-мм снаряды.

Тяжелая артиллерия в нужном теперь количестве еще отсутствовала, заводы только разворачивали ее выпуск, а боеприпасы полевой артиллерии в значительной степени были уже израсходованы как немцами, так и союзниками.

Французы в начале войны рассчитывали, что ежедневное изготовление 14 000 снарядов для легкой пушки и 465 155-мм снарядов покроет реальную боевую потребность артиллерии. Такое количество боеприпасов предполагалось изготовлять на казенных заводах. Но уже в начале сентября производство упало до 7000 снарядов в день из-за оккупации немцами ряда городов Северной Франции, где находились казенные мастерские. Кроме того, расход снарядов оказался неожиданно велик и далеко перекрывал довоенный расчетный уровень. 17 сентября французское Главное командование потребовало от военного министерства увеличить производство как минимум до 40 000 снарядов в день, а после сражения на Эне – до 100 000 снарядов в день. Тем не менее за четыре месяца, с августа по ноябрь, общее количество вновь изготовленных снарядов для легкой артиллерии достигло всего лишь 2 035 000, т. е. в среднем составляло лишь 16 680 снарядов ежедневно.

У германцев по мобилизационному плану мирного времени для всех армий был предусмотрен ежемесячный расход боеприпасов: для легкой пушки – 200 000 снарядов, или 6660 снарядов в день, для легкой гаубицы – 70 000, для тяжелой гаубицы – 60 000 и для 21-см мортиры – 12 500. Но уже с октября 1914 года ежемесячная норма изготовлений снарядов была повышена до 460 000 для легкой пушки и 310 000 для легкой гаубицы, однако и этого количества не хватило для напряженных боев во Фландрии. Лишь к концу декабря 1914 года удалось довести выпуск до 1 250 000 снарядов для легкой пушки и 360 000 снарядов для легкой гаубицы ежемесячно. Ежедневно это означало производство 41 660 снарядов для легких пушек и 12 000 снарядов для легких мортир.

Германия имела резерв из 67 легких батарей и 17 батарей легких гаубиц и несла значительно меньшие потери в орудиях, чем ее противники. Поэтому в первые 2–3 месяца войны изготавливалось не более 15 орудий, а к концу года – около 100 орудий в месяц. Выпуск тяжелых орудий был налажен лишь к началу 1915 года, а за всю кампанию в 1914 году их было изготовлено только 20 штук. Производство порохов выросло с 200 т по расчетам мирного времени до 4500 т в декабре 1914 года. Австро-венгерская артиллерия в начале войны имела 500 снарядов на орудие, что было наименьшим показателем среди стран-участниц.

Осенью 1914 года расход снарядов на орудие составлял 5 снарядов в день. В начале 1915 года на одно орудие английской армии в день приходилось от 4 до 10 снарядов – в 6–7 раз меньше довоенных норм. Резерв орудий и пулеметов перед войной рассчитывался всего в 25%. Член парламента капитан Райт сообщал: «Наш паек – два снаряда на пушку, восемь снарядов на батарею в день… В отношении снарядов мы посажены на голодный паек». Командующий английскими войсками во Франции Френч писал: «Снарядов хватает лишь на часовую бомбардировку небольшого участка вражеского фронта; в случае перехода немцев в контратаку нам нечем отбивать их нападение…» С патронами ситуация была лучше – французы имели 1,3 млрд патронов и к концу октября изготавливали 3,5 млн патронов в день. Германия имела к началу войны более 1 млрд патронов.

В России ситуация с патронами была не столь благополучна. На 1 марта 1916 года потребность в винтовочных патронах с января 1916 по июль 1917 года исчислялась в 7 млрд патронов (или, не считая пулеметов, 250 млн в месяц). Российские заводы даже при выполнении планов по расширению могли бы произвести порядка 2,5 млрд патронов, еще 3 млрд патронов было заказано в США, но не было гарантий, что американские патроны успеют доставить в срок.