«Колыбель» Победы - Герман Романов

Вернее, особенно сейчас, при ответе на один вопрос – почему войска Тимошенко оставили Смоленск, армии маршала Буденного откатываются к Днепру, а дивизии маршала Ворошилова встали как вкопанные и не только не отступают, но и наносят врагу ощутимые потери!

Сейчас Мехлис доложил Сталину все про свою инспекцию 11‐й армии, стараясь как можно точнее передать не только собранную информацию, но и собственные представления о генерал-лейтенанте Гловацком. Он подробно рассказал обо всем увиденном в Псковско-Островском укрепрайоне.

Оборонительная линия южнее Псковского озера всеми радиостанциями и мировыми газетами уже несколько дней подряд называлась неприступной «Линией Сталина»!

Лев Захарович объездил ее практически всю – даже пресловутая в буржуазной прессе «Линия Маннергейма», виденная им лично, не произвела такого ошеломляющего впечатления. Все там было перекопано в несколько рядов, безостановочно трудились тысячи людей – Ленинградский обком приложил для того прямо титанические усилия, мобилизовав и обеспечив их питанием. А еще видел, каким потоком от «северной столицы» идут военные грузы, причем без остановки. Но вряд ли это главная причина – хотя столь громадных усилий не предпринято даже для обороны столицы Украинской ССР Киева, не говоря о других городах, включая злосчастный Смоленск.

Он видел войну и сейчас рассказал о ней Сталину, какой она пред ним предстала. Мехлиса многие недаром считали, безусловно, храбрым человеком, трусость для коммуниста в его глазах была великим пороком! К таким людям Лев Захарович был беспощаден, хотя мог пожалеть храбреца, допустившего ошибки! Но только оплошность, в иных случаях сам готов расстреливать тех, по чьей вине или нераспорядительности произошли грандиозные катастрофы – как генерала Павлова и вместе с ним все командование Западного фронта!

Вот только под Псковом он ничего подобного даже рядом не увидел – только четкий ритм отлаженного военного механизма. Вместе с маршалом Ворошиловым побывали в окопах сразу после отражения штурма – на лицах бойцов не было следа сомнений в своем превосходстве над врагом, питание и боеприпасы поступают регулярно, даже происходит смена подразделений для короткого отдыха – совершенно немыслимое дело!

Сейчас рассказал все о генерале Гловацком – обезображенное лицо, в глазах плещется темной водицей легкое безумие, абсолютное презрение к смерти, невероятная храбрость привычна в людях, но ведь расчетливость притом тоже необыкновенная. Рассказал все о генерале, как о положительном – отражении всех немецких штурмов с большими потерями для фашистов, об укреплении «Линии Сталина», о решительности, его воле и жестокости, что не считал недостатком, скорее проявлением достоинств. Так и о негативном – больших потерях в войсках, самовольстве, грубости, постоянной ругани и даже о сожительстве с женщиной-военврачом. Окончательных выводов не дал – таково было желание товарища Сталина, четко выраженное в приказе – собрать всю информацию и не выражать притом своего отношения. Он все сделал, хотя не раз был на грани взрыва и с трудом удерживал себя, чтобы не поставить на место этого хулителя вся и всего, заменяющего слова матами! И плевать хотевшего на любого, кто не дает ему командовать так, как считает нужным и правильным!

Но ведь верно действует, немцы увязли в обороне, их дивизии просто перемалывают. Это объясняет, почему маршал Ворошилов и секретарь ЦК Жданов фактически требуют назначения Гловацкого командующим фронтом – полностью уверились в правильности его действий. Впрочем, и сам Мехлис был того же мнения, которое и озвучил Сталину, как всегда и делал.

– Очень интересные бумаги вы мне привезли, товарищ Мехлис. Скажем так – полезные. – Сталин повернулся и своими желтоватыми глазами впился в бывшего наркома госконтроля. – В поведении товарища Гловацкого вы не заметили странностей? Как человека, в первую очередь.

– Странности есть, товарищ Сталин. Иногда мне казалось, что я вижу двух людей одновременно! Один знающий военный, вроде «старой школы», как товарищ Шапошников, а порой в нем прорывается бесшабашный рубака, похожий на… Даже трудно сейчас сказать точно!

– А вы не торопитесь. Попробуйте передать свои ощущения. Вы ведь не могли не видеть подобных людей?!

– Скорее он похож на матроса-анархиста, вроде того самого Железняка. Чем-то напоминает в поведении и Котовского!

– Я думаю, вы правы. Мне говорили, что командарм Гловацкий порой даже говорит как Борис Михайлович. – Сталин прошелся по кабинету. Здесь всегда обращались строго по фамилии, исключение было только для одного человека, чью книгу «Мозг армии» вождь всегда держал на столе, постоянно перечитывая. Именно маршал Шапошников пользовался полным доверием Сталина и долгое время возглавлял Генеральный штаб РККА. И сейчас встал вопрос именно о замене им нынешнего начальника Генштаба генерала армии Жукова, в компетенции которого засомневался не только сам Мехлис.

– Товарищ Гловацкий крепко бьет фашистов?

– Очень крепко, товарищ Сталин, и сильно большие для них потери. – Армейский комиссар, хорошо зная манеру Сталина задавать вопросы, понял, что с этой минуты доверие вождя к командарму 11‐й уже четко выражено. А потому сразу добавил то, что хотели от него услышать: – Думаю, наступление будет успешным!

– И мы надеемся на это, – негромко произнес Иосиф Виссарионович и стал набивать трубку табаком, сломав в крепких пальцах взятую из зеленой цветной коробки папиросу «Герцеговина Флор». – А все остальное не важно, лишь бы продолжал так же бить германцев.

Сталин раскурил трубку и снова прошелся по кабинету. Мехлис ждал вопроса – зачастую задавая их, вождь после недолгой паузы сам же на них и отвечал. Он просто размышлял вслух, ставя перед собой проблему и ища на нее подходящее решение. И вскоре в тишине кабинета прозвучали слова:

– Мне не совсем понятны две вещи. – В голосе Сталина чуть прорезался грузинский акцент. – Почему не представлена к правительственной награде военврач Шверде? Ведь так зовут эту женщину, товарищ Мехлис, что спасла генерала Гловацкого из сбитого немцами самолета?!

– Да, ее зовут Софья Михайловна Шверде, военврач 3‐го ранга. Видимо, генерал Гловацкий посчитал нужным не представлять ее. Потому, что сож… Их связывают определенные отношения!

– Не совсем понимаю логику товарища Гловацкого?! При чем какие-то отношения?! Совершена ошибка, вы, товарищ Мехлис, забыли, что нужно не только наказывать виноватых, но и награждать достойных коммунистов! Не каждый боец или командир Красной армии сможет так спасти командующего армией, зарезав при этом матерого диверсанта. А коммунист Шверде смогла! Но начальник политуправления Красной армии не придал этому должного внимания? Или вы считаете ее недостойной награды?

– Виноват, товарищ Сталин! Посчитал, что вопрос награждения должен сделать член Военного Совета армии. – Мехлис понимал, что выволочка в его адрес наигранна, но в то же время знал, что сам совершил оплошность. Его всегда потрясало внимание вождя к тому, что многие считали недостойными взора мелочами или деталями. – Во ВЦИК будет немедленно отправлено представление на награждение Шверде орденом Красной Звезды!