Взращение грехов - Чингиз Абдуллаев

— Мы же не могли заглянуть в его душу, — возразил начальникУВД. — Нужно будет провести тщательное расследование и выяснить, почему онрешился на такой поступок. Что касается вас, господин Дронго, то прошу васостаться в нашей ведомственной гостинице хотя бы на одни сутки. Я убежден, чтомы сумеем провести быстрое и оперативное расследование случившейся трагедии. Укого-нибудь есть вопросы? Нет. Очень хорошо. Господин Дронго, вас проводят.

Дронго посадили в машину и отвезли куда-то далеко, почти загород, где была ведомственная гостиница УВД. Ему выделили небольшую чистуюкомнату. Здесь не было душа, но была ванная комната — туалет и раковина дляумывания. Он решил, что не стоит больше искушать судьбу и, раздевшись, лег впостель. Но заснуть не удавалось. Повсюду слышались голоса, вся гостиница былапереполнена офицерами, приехавшими из Москвы и других городов. Новость остранном поступке начальника уголовного розыска потрясла всех прибывших гостей.Дронго закрыл глаза, заставляя себя уснуть. Но заснуть после таких событий былопросто нереально. Он поднялся, прошел в ванную комнату, умылся и вернулся всвою кровать.

Итак, в его расследовании появился самоубийца. Кичинскийпокончил с собой. И сделал это явно для того, чтобы избежать встречи с Дронго.Чего он боялся? Почему так спешил? Что произошло в Новгороде? Может, тамвсе-таки тоже произошло самоубийство? Но тогда в чем причина такого массовогобезумия? Не офицеры, прошедшие войну, а какие-то истерички. Нет, так не бывает.Кичинский оставил записку, где просил прощения у родных. Считал себя в чем-товиноватым? Тогда почему не дождался Дронго, чтобы все ему рассказать?

И почему вообще он ждал так долго, словно подготавливаясь ксамоубийству? Ждал именно звонка из Новгорода. Какая глупость. Что здесьпроисходит? Сначала убийство Проталина в Новгороде, затем самоубийствоКичинского в Рязани. Может, в данную минуту где-то стреляется третий. Третьимбыл Широбоков. Дронго достал телефон и набрал номер Славина.

— Добрый вечер, Вячеслав, — быстро произнес он, — это говорюя. Как у тебя дела?

— Все нормально. Как вы добрались?

— Добрался хорошо. Но здесь произошла трагедия. За полчасадо моего прибытия Кичинский застрелился.

— Не может быть! — вскричал Славин. — Вы это точно узнали?Может, его убили?

— Он заперся в своем кабинете в здании УВД, — пояснилДронго, — запер дверь изнутри. Сотрудники услышали выстрел. Они взломали дверьи нашли Кичинского погибшим. Меня задержали, чтобы я дал завтра показания.

— Что-то серьезное? Вам предъявили какие-то обвинения?

— Нет. Меня попросили остаться и помочь им завтра врасследовании. Ты не волнуйся, все будет нормально.

— Как это нормально, если Кичинский застрелился? Но почему,как они сами считают? Что они говорят?

— Они предпочитают спрашивать у меня, — зло ответил Дронго,— и, как обычно, никто и ничего не понимает.

— Будьте осторожны, — пробормотал Славин, — может, мы имеемдело с какой-то организацией.

— Такой вариант не исключен. Позвони прямо сейчас Широбоковуи расскажи ему о самоубийстве Кичинского. Объясни, чтобы сегодня дома неночевал. Мало ли что. Сумеешь сделать?

— Обязательно, — пообещал Вячеслав, — я все сделаю. Тольковы будьте осторожны. Я вас очень прошу. Видимо, мы с вами недооценилиопасность. Если Кичинский действительно застрелился, то, возможно, он чего-тоили кого-то боялся. Может, вам лучше оттуда сразу уехать? Или вы уже подарестом?

— Не говори глупостей. Я в их ведомственной гостинице. И онипопросили меня задержаться. Ты же понимаешь, какая тут суматоха. Они тоже несовсем понимают, что происходит в Новгороде и почему застрелился Кичинский.

— Я буду ждать вашего звонка, — подавленно сообщил Славин, —получается, что это я втянул вас в такую неприятную историю.

— Не говори глупостей. Ты пытался исполнить свой долгадвоката, собираясь помочь невиновному человеку.

— Это мы так считаем. А следователь и сотрудники милициисчитают иначе. Может, действительно не стоит строить ложных иллюзий.

— В любом случае завтра никуда не ходи. У тебя естьконкретное дело, ты обязан знакомиться с материалами дела и знакомить с нимисвоего подзащитного. Вот и занимайся этим делом. Посмотрим, чем все закончится.

Он убрал телефон. В такие минуты хочется просто выть отдосады. Как могло так получиться? Он должен был почувствовать изменения втембре голоса Кичинского, в его односложных репликах. Он сказал: «У меня естьвремя до вечера», то есть открытым текстом давал понять о своей готовности уйтииз жизни. Но мы так заняты своими проблемами, что слушаем других людей, нопо-настоящему не слышим их. Как он мог не обратить внимания на эти словаГеннадия Кичинского?

Но почему он должен был так поступить? Боялся Дронго? Нет,это невозможно. Офицер, прошедший две войны в Чечне, дважды раненный.Подполковник милиции, начальник уголовного розыска. Чего он мог бояться? Когобояться? Нет, нет, это невозможно. Тогда почему Кичинский не приехал напохороны Проталина? Опять испугался? Почему он ничего не говорил? Чего именноон боялся? И чего вообще может бояться боевой офицер, прошедший войну? Каксказал Широбоков, война — это взращение грехов. Наверно, верно подметил.

Дронго заставил себя улечься в постель, но по-прежнему немог заснуть. Нужно будет завтра проверить, приезжал ли когда-нибудь ВаноТевзадзе в этот город. Кажется, Проталин где-то служил до Новгорода. Он служил…служил… Можно было позвонить снова Славину и все узнать. Но он хотел вспомнитьсам. И наконец вспомнил. До Новгорода Проталин служил в Калуге. К Рязани это неимело никакого отношения.

Неужели в первом случае тоже было самоубийство? Тогда почемубыл произведен вторый выстрел в стену? Для чего? И каким образом такзастрелился Проталин, если на его теле не было пороховых следов, которые должныоставаться при обычном самоубийстве? Или Проталин нарочно инсценировалубийство. Но не один самоубийца не может стрелять в себя с расстояния вполметра. Это просто почти невозможно.

Он тяжело вздохнул. Получается, что два офицера, прошедшиеЧечню, погибли уже сейчас, в мирное время. И если в первом случае он даже неподозревал о существовании Проталина, то во втором приехал в Рязань наконкретную встречу с Кичинским. И у него ничего не вышло. Тогда все правильно.Именно он сам и спровоцировал гибель Кичинского. Это было ужасно обидно инесправедливо.

В дверь кто-то постучал. Дронго поднялся, быстро оделся ипошел открывать. На пороге стоял мужчина лет пятидесяти. Седой, волосы зачесаныназад. Он ему кого-то напоминал. Как только мужчина начал говорить, Дронговспомнил глуховатый тембр голоса погибшего Кичинского. Это был, очевидно, егостарший брат. Он протянул руку.