Загадка улицы Блан-Манто - Жан-Франсуа Паро

— Совершенно верно. Но откуда оно взялось? Из чехла или из подушки? Впрочем, разбираться в этом не мое дело. Но какой из этого можно сделать вывод, господин Лe Флош?

— Что жертва была задушена…

— … и не просто задушена, а — готов поспорить — прежде одурманена каким-то снадобьем. Задушить человека его возраста не просто, а на шее нет следов удушения. Но вокруг рта еще сохранился странный запах…

— Однако, мэтр Сансон, тогда зачем нужен ланцет?

— На этот вопрос предстоит отвечать вам, он выходит за пределы моих познаний. В жизни часто случается, что истина и простота прекрасно уживаются друг с другом. Мне кажется, розыгрыш с ланцетом устроен, чтобы запутать следствие, и это тем более очевидно, что…

Вновь склонившись над трупом, он осторожно вытащил из его груди ланцет.

— … ланцетом не могли убить. Его вонзили не в сердце, и он не задел ни один из жизненно важных органов.

Николя задумался, а потом спросил:

— Но если удар ланцетом был не смертелен, можем ли мы предположить, что его автор не знает анатомии?

Бурдо с улыбкой следил за ходом мысли Николя.

— Не исключено. Но мне кажется, убийца не хотел оставлять кровавых следов и разыграл трюк с ланцетом уже после того, как жертва была мертва. Почему? В этом предстоит разобраться вам. Я только могу указать вам на две его ошибки. Первая состоит в том, что он хотел заставить вас поверить в смертельный удар в сердце, но не оставил следов крови. Вторая же заключается в том, что он не сумел правильно нанести удар. Сначала я тоже решил, что он не знает анатомии. Но потом подумал, что весь этот спектакль убийца мог разыграть специально, а значит, его поступок является результатом продуманных расчетов и он, напротив, обладает прекрасными знаниями анатомии.

— И все же, — задумчиво произнес Николя, — почему он совершил столько ошибок?

— Поймите меня правильно, — продолжал Сансон. — Убийца одурманивает жертву каким-то наркотическим зельем, затем душит ее и инсценирует убийство ударом в сердце. В этом случае неверный удар ланцетом является наиболее изощренной частью его плана. Он делает так намеренно, ибо, если речь идет о практикующем враче, тот всегда может использовать сей факт себе на пользу, заявив, что искусный анатом никогда не совершит такую грубую ошибку.

Слушая рассуждения молодого палача и его выводы, Бурдо и Николя изумленно переглядывались.

— Я помню и о черных пятнах, — продолжал Сансон. — Иногда случается, что у покойника, положенного горизонтально сразу после смерти, довольно быстро начинается отток крови от поверхностных тканей. В свою очередь, точки соприкосновения тела с поверхностью, куда его положили, — лопатки, ягодицы, задняя поверхность бедер и голеней — окрашиваются в ярко-розовый цвет. Из чего я, быть может, конечно, чуть-чуть поспешно, делаю вывод, что жертву сначала повалили на пол лицом вниз, задушили и продержали в таком положении некоторое время. Смотрите, как синюшный цвет распространился по всей передней части тела. Пятна начинают проступать где-то приблизительно через полчаса после смерти, а полностью формируются только через пять-шесть часов. В течение этого времени, изменив положение тела, можно изменить цвет пятен, но после указанного срока окраска пятен уже не меняется, они быстро темнеют и в конце концов становятся фиолетово-черными.

— Когда я нашел тело, оно лежало на животе, — произнес Бурдо. — Несли его в том же положении. Перевернули его только в мертвецкой, несколько часов спустя.

— Это подтверждает мои предположения. Мы столкнулись с двумя явлениями: гиперемия по причине удушения и изменение цвета трупных пятен, возникающее при изменении положения тела. В заключение я бы сказал, что данное мертвое тело принадлежит мужчине, который, приняв сильное снотворное или успокоительное, был задушен, положен лицом вниз и пролежал в таком положении довольно долго — во всяком случае, больше получаса, — а затем был заколот хирургическим ланцетом. Рана, нанесенная ланцетом, не могла быть смертельной, а принимая во внимание, что тело к этому моменту уже успело остыть, удар не сопровождался кровотечением.

— Сударь, — в изумлении воскликнул Николя, — я восхищен и искренне благодарен вам за помощь! Тем не менее от имени господина де Сартина позвольте вам напомнить, что это дело требует абсолютной секретности. Мне кажется, для подтверждения наших предположений надо произвести вскрытие. Но чего ждать от наших эскулапов из Шатле? Недавний печальный опыт — а для меня он был первым — убедил меня, что они погрязли в рутине, позабыв, что значит и искусство, и любопытство. Не будете ли вы столь любезны и не возьмете ли эту обязанность на себя?

— Я не врач, — ответил Сансон, — но с помощью своего племянника, который завершает курс обучения на врача, я мог бы это сделать.

— Вы отвечаете за его скромность?

— Как за свою собственную, и отвечаю головой.

Еще раз поблагодарив Сансона и оставив его наедине с телом Декарта, Николя и инспектор направились в тюремное помещение. Размышляя о результатах осмотра тела, Николя неожиданно остановился и, схватив за рукав Бурдо, задержал его.

— Знаете, Бурдо, что-то мне не хочется сейчас допрашивать Семакгюса. Вы, полагаю, поняли, что в этом мрачном спектакле он может исполнять роль как постановщика, так и жертвы. Чтобы составить представление о его истинной роли в этом деле, нужны дополнительные факты. Мне хотелось бы вернуться к началу — съездить в Вожирар и осмотреть место преступления. Похоже, вчера вечером у вас не хватило времени обшарить весь дом, чтобы отыскать улики, оставленные преступником.

— Согласен, — ответил Бурдо, — но скажу честно, в глаза мне не бросилось ничего особенного. Только не думайте, что я отпущу вас одного. Теперь с вами что угодно может случиться.

— Мой дорогой Бурдо, об этом и речи быть не может. Вам необходимо остаться здесь с Семакгюсом. Это здесь может произойти что угодно. Я не хочу запирать его в одном из тех жутких подземных мешков, где его безопасность будет гарантирована в ущерб его здоровью. А потому мне бы хотелось, чтобы вы покараулили его до моего возвращения. Тогда я смогу допросить его. Но вы можете мне здорово помочь. Найдите мне фонарь, а еще лучше потайной фонарь. Скоро стемнеет, а я не хочу блуждать в потемках. И пошлите за каретой.

Пока Бурдо исполнял его поручения, Николя отправился в дежурную часть и открыл шкаф, набитый всевозможным старьем, париками и шляпами. Содержимого шкафа, способного вызвать искреннюю зависть у старьевщика, наверняка хватило бы на целый двор чудес. Когда деликатное расследование требовало незаметного присутствия полиции в злачных местах Парижа, где власть принадлежала преступному миру, соратники Николя с помощью этих костюмов устраивали настоящий маскарад. Пока Николя рылся в пыльных тряпках, подыскивая себе подходящий наряд, появился Бурдо с маленьким потайным фонарем. Застенчиво улыбаясь, он вручил Николя фонарь, а также небольшой пистолет, пороховницу и мешочек с пулями.

— Вы умеете обращаться с оружием. Этот пистолет делает всего один выстрел, однако, сами видите, он маленький и его легко спрятать. А выстрел, сделанный в нужную минуту, может спасти жизнь. Это второй и последний экземпляр данной модели, его подарил мне оружейник с улицы Ломбардцев. Когда-то мне довелось оказать ему услугу… Позвольте мне подарить его вам. И обещайте, что в случае необходимости вы не раздумывая воспользуетесь им.