Одна на две жизни - Галина Львовна Романова

Вспыхнул свет. Он шел откуда-то снизу, искажая лица и предметы. Запахло травами. От резкого запаха у Агнии защипало в носу. Она поморщилась, борясь с желанием чихнуть.

Прорицательница в кресле напротив в неверном свете, идущем, казалось, из-под пола, превратилась в какое-то чудовище с бледным лицом и черными провалами на месте глаз. Капюшон сполз с ее головы, обнажая чуть вытянутый блестящий череп шезрула. Зрелище было жутким, но и чем-то привлекательным. Вцепившись скрюченными пальцами в подлокотники, Мадама Ноа покачнулась, запрокидывая голову.

— Духи и демоны! Придите на зов! Придите на зов мой, откликнитесь, духи! Вас призываю! Вам повелеваю! — и добавила несколько отрывистых слов на своем родном языке.

Голос ее становился все громче. Она раскачивалась все сильнее. Ее мотало из стороны в сторону, как будто кто-то дергал за невидимые нити. Выпучив глаза, женщина тяжело, с хрипами дышала, но продолжала выкрикивать: «Придите! Придите!» — сразу на двух языках.

Резкий порыв ветра всколыхнул портьеры. Послышался странный звук — не то слитный вздох множества голосов, не то шуршание оседающей ткани. Где-то завыла собака.

— Они пришли, — замогильным голосом провозгласила пророчица. — Зови его!

Агния растерялась, оглядываясь по сторонам.

— М-марек?

И не сдержала вскрика, когда тьма отозвалась ей пронзительными воплями, стонами, рычанием, визгом и хохотом. Лимания заверещала от ужаса.

— Марек! — громче вскрикнула Агния, уже начиная жалеть, что пришла. Вой и стоны заглушали визг Лимании.

«Дай! Дай!»

— Что?

«Кр-рови!»

Чья-то рука высунулась из-за спинки кресла и крепко схватила ее запястье. Молодая женщина завопила от неожиданности во весь голос, рванулась, но это была всего лишь та девушка, что провожала ее сюда. Она заставила Агнию протянуть правую руку вперед и быстро — был заметен только блеск иглы — уколола ее кисть точно между средним и безымянным пальцами.

Руку обдало жаром и холодом одновременно. Огнем горело то место, где выступила капелька крови, а вся остальная кисть казалась погруженной в лед.

— 3-зови! — низким голосом прорычала прорицательница.

— Марек…

Женщина в кресле напротив вдруг дернулась, подскакивая и выгибаясь дугой. Девушка отпустила руку Агнии, и она отпрянула, сжимаясь в комок и борясь с желанием вскочить и убежать. Вытаращенными от ужаса глазами она смотрела, как Мадаму Ноа корчит припадок.

Он прекратился так же внезапно, как и начался. Женщина выпрямилась, властным жестом провела ладонью по блестящему от пота черепу, словно убирая с глаз несуществующие волосы.

— Агния?

Голос был женский, но вот интонация…

— Марек?

— Агния…

— Марек! Марек, это ты?

— Марек… — Тот или та, что сидел в кресле, повел головой из стороны в сторону, словно осматривая помещение. — Ну да. Это я. Я был Мареком… Что ты хочешь у меня спросить?

— Я… — Агния растерялась. Еще минуту назад на языке были сотни слов — и вот не осталось ни одного. — Я… скучаю без тебя, Марек!

— Я тоже. Тут так пусто и холодно одному…

— И мне тоже… без тебя.

— Иди ко мне!

— Нет, — прошипел на ухо чей-то голос. Две руки легли сзади на плечи, заставив ее остаться в кресле.

— Иди ко мне! — вскрикнул дух голосом пророчицы. — Помоги мне!

— Марек, милый! — Агния рванулась, но девушка держала ее крепко и успела шепнуть:

— Не поддавайся! Просто задавай вопросы, пока есть время.

— Марек… — По щекам потекли слезы. — Марек… Я не знаю, что спрашивать. Марек, Ариэла арестовали! За то, что он убил Фила Годвина…

— Фила. — Голос споткнулся. Прорицательница захлопала глазами, изображая удивление. — Впервые слышу…

— Да! Он убил его этой ночью! Заколол этим своим кортиком. Представляешь! Теперь-то он за все заплатит…

— Заплатит… Заплатит… Заплатит… Ы-ы-ы!

Прорицательницу внезапно скрутило, словно от невероятной боли. Она завыла, забилась в судорогах, глаза закатились так, что стали видны белки, на оскаленных губах появилась пена. Откуда-то выскочила девушка-помощница, всплеснув руками, кинулась к ней, пытаясь удержать припадочную в кресле. Метнула через плечо испуганный взгляд, и одного этого оказалось достаточно, чтобы Агнию как ветром сдуло. Даже не попрощавшись, она бросилась бежать. Вслед ей неслись дикие вопли прорицательницы и на миг перекрывший их крик девушки:

— Задержитесь!

Сломя голову Агния вместе с Лиманией выскочила обратно в тот проулок и без сил привалилась к стене. В двух шагах от них город жил своей жизнью. По улице ходили люди. Цокали копыта лошадей. Мимо пробежал посыльный-сатир, бросил любопытный взгляд на соплеменницу, но не задержался. Где-то прозвенел колокольчик. Звонко закричал мальчишка-газетчик:

— Свежий номер «Имперского вестника»! Таинственное убийство в доходном доме! Месть или ритуал? Кайтарра снова поднимает голову!

Скрипнула дверь. Выглянула девушка — помощница прорицательницы.

— Что? — вздрогнула Агния.

— Уходите, — быстро промолвила она.

— Но почему? Я только хотела узнать…

— Я бы сама хотела узнать, что произошло, — честно призналась девушка. — Такой припадок с нею впервые… Но она в последнее время работала на износ, так что, может быть, всего лишь совпадение. Когда она придет в себя, я постараюсь ее расспросить, в чем причина. Если хотите, оставьте ваш адрес, я забегу и перескажу.

— Капустная улица, дом шестнадцать. Это в цеховом квартале.

— Я запомню. Кстати, с вас два империала. За визит.

Агния без лишних слов отдала деньги и пошла прочь. Она чувствовала себя странно. Почему Марек ничего не сказал?

Свеча ему не полагалась, и камера постепенно стала погружаться в темноту. Ариэл какое-то время расхаживал по ней из угла в угол, вспоминая свой разговор со следователем и прикидывая, чем ему это грозит. Следствие вряд ли затянется — такая неопровержимая улика, как опознанное орудие убийства, не должна оставить сомнений. Но все равно месяца полтора тут точно придется провести. Потом — суд, короткий и формальный. И… сколько сейчас он получит за убийство, которого не совершал? Если пошлют запрос в канцелярию полка, оттуда может прийти положительный отзыв — лейтенант Боуди был на хорошем счету у сослуживцев, хотя не обошлось и без пары взысканий. Правда, потом, в университете, он не показал себя прилежным студиозусом, но ведь и учился он больше ради Марека, чем ради науки.

Устав ходить, он прилег на кровать. Темнота сгущалась. Из открытого окошка — стекол нет, только решетка, так что зимой тут, наверное, ужасно холодно — доносился тихий шум засыпающего города. Как там Агния? Что делает? Она, конечно, ни разу не навестит его в тюрьме, а вот на суд может и прийти, чтобы полюбоваться на поверженного врага. Эх, если бы знать заранее…