За Уральским Камнем - Сергей Жук

— Я объявляю себя царицей остяков, вогулов и самояди, живущей от устья Иртыша до холодного моря. Руси нет, она сама втоптала себя в грязь, и теперь мои народы не являются ее данниками, как вы выражаетесь, ясачными. Русские должны уйти с моих земель или будут уничтожены. Я собрала великую орду, русские города будут сожжены и стерты с лица моей земли. Мы венчаны вашей верой, она для меня пустой звук. Но ты отец моих детей. Им суждено быть великими правителями Сибири. Предлагаю тебе принять нашу веру, встать под мои знамена и разделить со мной власть.

Княжна еще продолжала говорить, но князь перестал ее слушать. Его состояние трудно описать. Запомнил каждое слово, но его плоть, мозг не хочет воспринимать их как реальность. Страшно поверить в это. Каждая клетка его существа кричит, что это неправда, глупая шутка или безумие.

— Боже мой! Спаси, Господи! Анна, ты больна, у тебя жар, надо к лекарю! — чуть слышно пробормотал Шорин.

Князь вышел из юрты. Все вокруг стало чужим и враждебным. Спустившись к реке, сел в лодку, оттолкнулся веслом от берега и поплыл вниз по течению.

Анна продолжала стоять, когда к ней вбежал воин и сообщил, что князь Обдорский уходит.

— Пусть будет так! Не трогайте его! Именем бога Рача приказываю, чтобы ни один волос не упал с его головы! — произнесла Анна, срываясь на крик, а сама подумала: — Убивать надо было раньше, когда он впервые появился в Коде.

Огнем и мечом прошелся князь Обдорский по стойбищам самоедов. Несмотря на сопротивление инородцев, великий ясак собрал он со всей волости. Объятые страхом, их вожди в который раз дали шерть на верность белому царю. Множество заложников — аманатов, попали в стены Обдорской темницы.

Давно не видели казаки своего голову, а увидели, не узнали. Лют стал князь, скор на расправу. Вокруг Обдорского городка, куда ни глянь, в тундре, на холмах колы торчат, а на колах непокорная самоядь, что воровство чинила или смертоубийство. Испугалась самоядь, откочевала от городка, теперь долго будут в покорности. Но были и такие племена, что, вырвавшись из объятий смерти, не дали шерть, а ушли дальше в тундру, на восход солнца, неся молву о страшных белых русичах, закованных в железо.

Сейчас князь Обдорский возвращался в город Березов. Большую часть Обдорского гарнизона во главе с десятниками Матвеем Брягой и Елистратом Васильевым он вел с собой. Шли очень медленно. Так получилось, что в Обдоре собралась целая флотилия стругов, на которых следовали купцы из златокипящей Мангазеи после торгов. Те сильно опасались нападения инородцев и настояли, чтобы их сопровождала обдорская дружина. Для опасения были все основания. То остатки сгоревшего струга принесет река, а то и труп убиенного казака или купчины.

Таких крупных флотилий на Оби еще не видывали. Десятки больших и малых стругов вытянулись по реке. На тех, что государевы, по небольшой, медной пушке имеется. Сотни русского люду беда собрала вместе, каждый из них, будь то купец или промышленный, или просто мелкий служка, вооружен и неплохо знает воинское дело. А во главе с князем Обдорским, да еще с его десятниками, получалась грозная дружина.

Те отряды остяков и вогулов, что из удаленных уголков сибирской тайги шли на соединение с ордами княжны Анны, были остановлены. Обдорская дружина во главе с лихими десятниками на передовых стругах то и дело вступала в схватки. Многие инородцы были побиты, и, разделяя участь русских, мертвыми плыли по могучей реке. Некоторые вожди без боя сдавались на милость князя Обдорского, давали шерть и возвращались на свои земли. Были и такие, что переходили на сторону русского воинства с целью пограбить своих соплеменников и доказать верность белому царю.

Город Березов в осаде. Объединенная орда численностью в несколько тысяч воинов обступила город со всех сторон. В нескольких верстах от него, на берегу обской протоки, в местечке Изяпал, расположился главный лагерь. Здесь находилась княжна Анна. Отсюда она руководила штурмом, формировала отряды из вновь прибывших и продолжала рассылать стрелы, призывая подданных к войне.

Город хорошо укреплен, еще до Петрова дня закончили ремонт крепостных стен и башен. Орудия палят непрерывно, не жалея пороха. Запасов хлеба тоже вдосталь. Новый воевода Степан Волынский характером крут. Учинил сыск среди городских крещеных инородцев, и многие на дыбе признались в измене и воровстве. Казнили таких непрерывно. Трупы выбрасывали за стены, для устрашения. Князю Черкасскому с трудом удалось спасти служанку Азизу от казни. Смогла устоять на допросе верная служанка, не предала свою княжну. Да и виниться особо нечему. Вот уже четвертый год она неотлучно с княжескими детьми водится. Привязалась к ним как к родным. Старый князь Черкасский очень это ценил. Так же, как и Азиза, полюбил он хлопцев, и будучи одиноким, в мечтах видел их рядом с собой, да и Азиза радовала его взор и еще будоражила мужскую кровь.

Пригласил как-то князя Черкасского к себе на ужин воевода Степан Волынский. Серьезный мужской разговор получился вместо ужина.

— Много я интересного прознал в последние дни, — начал разговор Волынский.

— Так на дыбе людишки чего не болтают, — отозвался князь Черкасский. — Ты меня спроси, я и отвечу, что было.

— Доля правды на дыбе всегда имеется. А то, что я слышал, впору тебя самого сыску предать. Скажи, Анна, что измену учинила, инородцев к бунту призвала, и Анна Шорина — одна баба? — спросил воевода и пристально взглянул на собеседника.

— Одна, — чуть слышно выдохнул князь Черкасский и, предвидя дальнейший вопрос, продолжил: — Вся вина на ней! Князь Василий Шорин верен царю-батюшке. Не ведает он про то, что Анна, супружница его, измену чинит! Во многих битвах он доказал свою верность, в Обдоре свято блюдет интересы государства Российского, ведает порубежной службой. Вот тебе крест святой.

Князь повернулся к иконам и перекрестился. Волынскому хотелось верить, но подозрительность, столь обязательная при московском дворе, брала верх.

— А где же сейчас сам князь Шорин? Баба его бунт подняла, а он в бегах?

— Тебе, воевода, ведомо, что он в Обдор отбыл, привести самоедов к покорству! — не сдержался Черкасский. — А сейчас, думаю, он к нам подмогу ведет!

— А вдруг подмога не к нам, а Анне! В город обманом зайти задумал Шорин? Тогда как? — понесло князя Волынского. — В кандалы ковать тебя не буду, но надзор будет строгий. Увидим, как дальше быть.

Разговор на этом был закончен. Скоро началась пушечная пальба, и воевода отправился на городские стены.

Третья седмица пошла, как город в осаде. В городе всего вдосталь, и стены крепки, а вот казачков маловато. По приказу Тобольского воеводы ушли казачки в степь воевать царевичей, и тут же остяки подступили к стенам Березова. Плотно встали. Все, кого посылал за подмогой, сгинули. Вон на колах их головы торчат, со стен видать. Выставили, нехристи, напоказ, чтобы надежды на помощь у защитников не было. Посылать бесполезно, только людей переведешь. У таких охотников, как остяки, мышь не проскочит!