Не боярское дело - 3. Пять лет спустя - Сергей Александрович Богдашов

Данон. Вам останется только перемешивать воду с порошками, и деньги сами собой польются рекой в ваш карман.

— А не могли бы вы чуть подробней рассказать мне про сухое молоко, а заодно, почему это производство так выгодно для Новой Зеландии? — максимально приветливо улыбнулся я полковнику, вольготно откидываясь на спинку кресла.

Нет, ну надо же мне как-то показать, что это просто ничего не означающая пауза в разговоре об оружии. Но на самом деле я очень жду раскрытия большой буржуинской тайны. И этот полковник Матепараи, как раз выглядит, как тот клиент, из которого можно без особой опаски вытянуть нужную мне информацию.

— Вас, наверное, как и всех других людей, не поживших в Новой Зеландии, удивит наш подход к сельскому хозяйству. Мы не боремся за рекорды. Три коровы на гектар пастбища, со средней продуктивностью чуть меньше пяти тысяч литров молока в год — это вполне приемлемая норма. Но для нас, новозеландцев — это далеко не самые важные показатели. У нас королём всех показателей является СОМ. Да, то самое Сухое Обезжиренное Молоко. Если на ферме в среднем в год выходит не меньше трёхсот семидесяти килограммов СОМ на корову — то у них всё в порядке. Мы очень практичны и бережливы. Задача молочной фермы — собирать урожай сухого молочного остатка с одного гектара площади пастбищ максимально эффективно. С мая по сентябрь, когда у нас зима, коровы стоят в сухостое. Если вы спросите у фермера, сколько действительно стоит его земельный участок, то он ответит вам просто и честно — он стоит ровно столько, сколько СОМ он получил и продал за последние восемь лет. Понимаете, у нас всё прозрачно и понятно. И эти дикари с Фиджи никак не вписываются в наш совершенный мир! Мы готовы заплатить, чтобы их никогда больше не видеть!

Пафос от полковника Матепараи так пёр. Ещё бы. Он же вещал об общей успешности Новой Зеландии. Наверняка его намётанный фермерский взгляд уже оценил и недостаток пастбищных земель на Окинаве, и суровый природный ландшафт Цусимы.

Мне же, с буржуинами и их тайнами, всё стало довольно понятно.

У них лето восемь месяцев в году и половина территорий островов пригодна под земледелие и пастбища. Занимаются себе люди пастбищным животноводством, вложив в это дело опыт нескольких поколений, и горя не знают.

Хотя, нет. Проблемки-то у них есть, и их больше, чем одна. Первая, и самая главная — у них переизбыток СОМ, того самого сухого молока, ну, а со второй и так понятно — меланезийцы.

Голодные жители Фиджи и папуасы с Новой Гвинеи. Последние, кстати, по установившейся традиции не любят ни японцев, ни индонезийцев. Обе эти страны когда-то прокатились катком по Гвинее, оставив за собой десятки тысяч жертв.

Спрашивается, а при чём тут Япония? Ей какой интерес?

Ну, для начала, молоко нам не помешает. Как-то мне рисово — рыбная субтильность японцев не совсем нравится. Сейчас у них австралятина появилась, в весьма приличном количестве, а если к этому ещё и молочку добавить, с маслом и сырами, то должно всё неплохо выйти.

Глядишь, и появится чуть раньше времени следующее японское поколение, которое будет покрепче телосложением, чем их родители.

Как-никак — это теперь мой подвластный народ и негоже, если они будут выглядеть дистрофиками и замухрышками.

А во-вторых, раз уж меланезийцы пошли на разбой, то они очень скоро и пиратское ремесло освоят. Понимаю, что сейчас у них полная засада с плавсредствами. Но также мне понятно, что у Японии есть и заклятые "друзья". Из тех, что не против втихомолку слегка нагадить в карман соседу. Когда-то, но наступит тот момент, и они найдут друг друга. Та же Корея, к примеру, возьмёт и предоставит меланезийцам в аренду дюжину быстроходных сейнеров. Этак, человек на двести — триста в десантном варианте.

Есть ещё и в-третьих. Сахалин и Курилы.

Вот уж где любому молоку и маслу будут рады. В каком-то смысле Сахалин — это Новая Зеландия наоборот. У них лето как раз столько длится и, как раз в то же время, когда у новозеландцев зима. Вот только температуры другие и количество летних месяцев вовсе не в пользу Сахалина. Короче, с молоком на Сахалине всё плохо.

— Надеюсь, вы проводили анализ, какими силами меланезийцы совершают набеги? Количество и тип кораблей, вооружение, численность нападающих?

— Раз на раз не приходится, но по последним пяти набегам мы собрали максимально достоверную информацию, — тут же взял слово майор, почуяв, что дело у нас к обсуждению военных вопросов подошло.

Как я заметил, полковника больше хозяйственные и финансовые моменты интересуют. В том же разговоре про оружие он совсем участия не принимал, лишь глазами хлопал, слушая перечисление моделей. Ожил только тогда, когда речь об оплате за поставки зашла.

На столе появились листы бумаги, и даже наброски карт, где схематично были указаны действия нападающих. Вот только расшифровывать условные обозначения, прописанные на незнакомом языке, у меня никакого желания не было.

— Попробуйте мне объяснить, как всё выглядело, на примере хотя бы вот этого набега? — выбрал я одну из карта, где явно прослеживались следы тактики. Причём, вовсе не со стороны новозеландцев.

— В этом набеге участвовало больше двадцати парусных кораблей, из которых лишь пять или шесть стоит считать условно большими. Предназначенными для переброски больших батальонов и вывоза трофеев. Все остальные — мелочь, способная перевезти лишь порядка пятидесяти — семидесяти человек. Общее количество бандитов, высадившихся на наш берег, чуть больше тысячи. Они были объединены в группы по двадцать — тридцать человек. Огнестрельное оружие присутствовало всего лишь у половины такого отряда, и то, оно было довольно убогое. На Фиджи выращивают хлопок. А где хлопок, там и порох. В этом набеге у меланезийцев хорошо себя показали пороховые гранаты. Вот здесь, — ткнул майор пальцем в карту, — Атака двух дюжин наших конных полицейских, закончилась быстро и бесславно. Они все геройски погибли, практически не нанеся урон высаживающимся разбойникам. Потом противник стал угрожать захватом двух соседних городков, заставив их гарнизоны занять оборону, а в это время те самые отряды, по двадцать — тридцать человек в каждом, отправились грабить фермы. В итоге у нас больше трёхсот человек убитыми. Пропало шестьдесят две женщины, не меньше сорока восьми детей и сто сорок восемь коров. Строения четырёх ферм серьёзно пострадали от пожара, и ещё восемь нуждаются в ремонте. Ну, и пограбили фермы знатно, — уже чисто по-человечески, дополнил Ричард Китинг под самый конец.

Хм. Если разобраться, то ничего