Возмутительно красивый пилот - Пенелопа Уорд

Неподалеку показались мигающие огоньки, и мы быстро погрузились в воду, целуясь, пока огоньки не исчезли. Не знаю, была ли это машина или кто-то проходил мимо с фонариком. Это было бы слишком — попасть в переделку, которая испортила бы то, что было лучшей ночью в моей жизни. Я не мог допустить, чтобы это случилось.

— Ты готова, красавица?

— Да. Отведите меня домой, капитан.

Когда мы вышли на берег, Кендалл натянула на себя платье, пока я искал свои брюки.

— Где, черт возьми, мои штаны?

Она стала выжимать воду из волос.

— Ты не можешь их найти?

— Нет. Они исчезли. И мое белье тоже.

— Ты шутишь? Это имеет какое-то отношение к огонькам, которые мы видели?

— Очевидно, кто-то решил, что будет забавно стащить мои вещи.

Кендалл прижала руку к губам.

— Бог мой! Прости, что я смеюсь, но это просто сумасшествие. Хочешь, я схожу домой и принесу тебе брюки?

— Это было бы замечательно, только ключи от дома были в кармане моих брюк.

— Вот дерьмо! — Она кинула мне свои стринги. — Вот.

— Что ты делаешь?

— Надень их.

— Этот кусочек материи не прикроет даже половину моего хозяйства.

— Это лучше, чем ничего.

Потерев виски, я попытался решить, что делать дальше. Мой дом был в полумиле от озера.

— Давай отправимся к дому Гордона. Его дом гораздо ближе, чем мой. Он живет прямо за углом. Он, вероятно, уже спит, но он держит ключ в горшке с цветами рядом с дверью. Я войду к нему и поищу какие-нибудь брюки.

Мы с Кендалл побежали к дому Гордона, смеясь, как сумасшедшие. Одной рукой я держал ее за руку, другой прикрывал свою задницу. Наконец мы добрались до двери дома Гордона, и Кендалл осталась ждать меня снаружи.

Когда я вошел в спальню, Гордон храпел. Но дверь его шкафа заскрипела, когда я открыл ее, и это его разбудило.

— Папа, — прошептал я, — это я. Все в порядке.

— Брюси?

— Да.

— Что ты здесь делаешь?

— Хочу позаимствовать у тебя какие-нибудь брюки.

— И во что ты вляпался?

— Я купался голышом с девушкой, и кто-то стащил мои вещи.

— С Мишель Пфайффер?

— Да, — улыбнулся я в темноте.

— Вот так парень!

И с этими словами он просто перекатился на другой бок и снова захрапел.

Взяв из шкафа брюки Гордона с ремнем, я вышел из дома. Всю дорогу до моего кондоминиума мы с Кендалл не могли сдерживать смех. Брюки были мне широки и до смешного коротки.

Мы залезли в дом через окно, и я подхватил Кендалл на руки и отнес в свою спальню. Не спуская ее с рук, я выдвинул ящик своего стола и достал оттуда презерватив.

— Пожалуйста, скажи мне, что снимешь эти штаны.

Я рассмеялся и кивнул. Расстегнув ремень, я позволил брюкам Гордона упасть на пол. Зубами разорвав обертку презерватива, я натянул его на себя, при этом ухитрившись не спустить Кендалл на пол. И погрузившись в нее, я задохнулся от восторга. Она была уже влажной и горячей.

— Черт. Я теперь не смогу расстаться с тобой, Дерзкая. Ты же знаешь это, верно? Это так восхитительно. Так чертовски восхитительно.

Я уже прикипел к ней. И я не мог представить себе, что она исчезнет из моей жизни.

— Картер… — простонала она.

Я глубже вонзился в нее.

— Кендалл.

Молчание.

— Кендалл.

Снова молчание.

— Черт, Кендалл. Как я смогу теперь управлять самолетом, когда единственное, чего мне хочется, — это трахаться с тобой всю мою оставшуюся жизнь?

Ее мышцы внезапно начали сокращаться, и я тут же в ответ кончил. Она ударялась спиной о дверь, когда я резко входил и выходил из нее, требуя большего, хотя больше уже нечего было требовать.

По нашим телам стекали струйки пота. Она обмякла, и я проговорил ей на ухо:

— Я чувствую, что с тобой потерял голову. Я никогда не испытывал ничего подобного. Не знаю, что принесет нам завтрашний день. Я даже не знаю, где мои чертовы штаны! Знаю лишь одно — я не смогу отпустить тебя, детка. — Я крепче прижал ее к себе. — Я не смогу отпустить тебя.

Мое сердце билось сильнее, чем обычно после секса. И я знал, что это происходило потому, что впервые в моей жизни это был не просто секс. Это было что-то гораздо большее.

Запах бекона витал в воздухе. Обернув простыню вокруг моего голого тела, я пошла на запах в кухню. И остановилась в дверях, замерев. Картер, полностью обнаженный, стоял у плиты и жарил бекон, покачиваясь в такт звучавшей по радио песне «Битлз» «У меня есть женщина». Это было потрясающее зрелище. От Картера Клайнза исходил невероятный магнетизм. Он был роскошным, уверенным в себе, игривым, любящим, немного сумасшедшим и потрясающе волшебным.

Когда он увидел меня, стоявшую в дверях, от его улыбки у меня сжалось сердце. Он подошел ко мне, взял за руку, а другой рукой обнял меня. Он притянул меня к себе, и мы медленно начали танцевать под музыку.

Он начал напевать мне на ухо:

— У меня есть женщина. У меня есть женщина.

Это был один из тех волшебных моментов в жизни, когда происходящее кажется сном. Я хотела, чтобы это длилось вечно. Я хотела, чтобы мы вечно были вместе.

Песня закончилась, и Картер прижался губами к моему лбу.

— Доброе утро, красавица.

Боже, не было лучшего способа начать новый день, не так ли?

— Как давно ты поднялся? — спросила я.

— Не так давно. Может быть, полчаса назад.

Со сковородки позади него начал подниматься дым.

— М-мм… по-моему, бекон горит.

— Черт. — Он бросился к плите и убавил огонь. Шипящий бекон издал оглушающий треск, и горячий жир брызнул на живот Картеру. — Ой. Черт! Вот дерьмо!

Я хихикнула.

— Возможно, тебе следует подумать о том, чтобы надеть какие-нибудь брюки, прежде чем ты обожжешь самые ценные части твоего тела.

Он махнул в мою сторону лопаткой.

— Самые ценные части, да? Ты имеешь в виду мои руки?

— Ну… они очень хороши. Но я беспокоилась не о них.

Он указал на свои губы и улыбнулся.

— Мой рот? Должно быть, ты о нем беспокоишься?

— Он тоже решительно хорош. Особенно твой язык, когда он дотрагивается до моей кожи.

Его зрачки расширились, и его голос был низким и серьезным: