Возмутительно красивый пилот - Пенелопа Уорд

Он сказал это, глядя мне в глаза. С того момента, как мой взгляд упал на Картера Клайнза в баре аэропорта, мое сердце билось со скоростью миллиона миль в час. Но в тот момент это случилось. Мое сердце замедлилось, я глубоко вздохнула и шумно выдохнула. Вот так, я сдалась, не в силах противиться далее. Я понятия не имела, как долго это продлится или чем все это обернется, но я без тени сомнения поняла, что влюблена в Картера.

Позже тем же днем наше настроение снова изменилось с серьезного на легкомысленное. Картер сходил проведать Гордона, а когда вернулся, мы занялись сексом в душе, а потом на полу в спальне. Я подумала, что отпечаток моей задницы будет повсюду в апартаментах этого парня к тому моменту, когда через несколько дней нам придется уехать. И хотя мое тело чувствовало себя так, словно я с самоотдачей долго занималась йогой, а потом пробежала марафон, Картер, казалось, совсем не устал.

— Как насчет того, чтобы часок позаниматься в тренажерном зале, а потом я отведу тебя на ужин в ресторан?

Я лежала на кровати, свесив голову через край, и смотрела повторение телешоу «Это семидесятые».

— Ты серьезно? Тебе еще требуется физическая нагрузка после всего этого секса?

Картер рассмеялся, подошел к кровати, перевернул меня на живот и сильно шлепнул по заднице. Похоже, это ему особенно нравилось.

— Ой, — сказала я и потерла задницу.

— Давай же, ленивица. У меня все еще полно энергии, которую нужно сжечь. Если мы не будем заниматься на тренажерах, ты не сможешь ходить еще месяц.

Мы решили пойти в тренажерный зал пешком, хотя он располагался на другом конце поселка. Дорога проходила мимо нашего вчерашнего озера, и Картер захотел посмотреть, не найдутся ли при дневном свете его форменные брюки.

— Куда они, черт возьми, могли испариться? — спросила я.

Мы внимательно осмотрели лужайку, но брюк не нашли. Это было какое-то сумасшествие.

— Понятия не имею, — пожал плечами Картер. — Но я рад, что в следующем месяце мне выдадут новое обмундирование. За последний год я потерял половину своих униформ.

— Потерял? Ты что, забываешь их в отелях, когда путешествуешь?

— Это-то и странно. Я теряю их дома. В прошлом месяце я готов был поклясться, что на игру в бинго надевал фуражку, но после игры я никак не мог ее найти. Похоже, я заразился забывчивостью от некоторых местных жителей.

Я решила разодеться на ужин в пух и прах. Надела маленькое черное платье, плотно обтягивающее фигуру, и пару сексуальных туфель на высоченном каблуке. Они были с открытым мыском и с шелковыми лентами, которые обвивали крест-накрест мои щиколотки. Бюстгальтер приподнимал мои груди, и в низком вырезе платья они были полуобнажены. Вспомнив, как Картеру понравился мой шлюховатый вид тогда, в Дубае, я распушила свои светлые волосы, подвела глаза черным карандашом и накрасила губы ярко-красной помадой.

Мои усилия не прошли даром, когда я вышла из спальни.

— Господи Иисусе!

Я покружилась на месте.

— Тебе нравится?

— Ты выглядишь как мечта онаниста.

— Не уверена, это комплимент или осуждение.

— Это комплимент. Любой мальчишка или мужчина с восторгом дрочил бы, глядя на тебя.

Он подмигнул, и я рассмеялась.

Мы вышли из дома, и Картер открыл дверцу своего внедорожника и помог мне взобраться на сиденье. Перед тем как захлопнуть дверцу, я сказала:

— Знаешь, мне кажется, тебе прощается все, что ты ни скажешь, только потому, что ты так красив.

— Правда?

— Да. Я думаю, что ты околдовываешь людей своей внешностью и обаянием, и мы начинаем думать, что сказать «любой мальчишка или мужчина с восторгом дрочил бы, глядя на тебя», — это нормально.

— Но это и правда нормально. Это естественно. Любой мужчина, который не будет рассматривать тебя сегодня вечером как предмет вожделения, полон дерьма. Я просто говорю это откровенно.

Я рассмеялась.

— Опять. Это звучит очаровательно, но я уверена, что, если бы это сказал кто-то другой, это показалось бы верхом непристойности.

Картер ехал по поселку очень медленно, но у него не было другого выбора. В этом поселке было чертовски много «лежачих полицейских». Пока мы ехали к выезду из поселка, мы миновали по меньшей мере полдюжины пар, занимающихся спортивной ходьбой. Они все махали нам, и Картер отвечал на их приветствия, опустив окно и обращаясь ко всем по именам. Я все еще не могла привыкнуть к тому, как глубоко он погрузился в жизнь этого пенсионного поселка.

Выезд из поселка был рядом с клубом, где проходили игры в бинго. И стоянка снова была заполнена автомобилями.

— Что происходит здесь сегодня?

— Вечер танцев для одиноких.

— Ты шутишь?

Картер улыбнулся и покачал головой.

— Нет. В этом поселении много вдовцов и вдов, так что они стараются немного скрасить свою жизнь такими мероприятиями.

— Это фантастика!

Мы остановились у ворот, и Картер достал пластиковую карту из кармана, чтобы просканировать ее и открыть ворота. Пока мы ждали, маленькая машина припарковалась на последнем свободном месте на стоянке у клуба.

— Разве это не твоя машина?

И точно, из маленького красного «Порше» вылез Джордж, тот старик, с которым Картер обменялся автомобилями. Мы наблюдали за тем, как он обогнул машину и открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья. Протянув руку, он помог своей даме выйти из машины.

— Что… — вырвалось у Картера.

— Это то… то, что я думаю?

Картер выглядел потрясенным. У него буквально отвисла челюсть.

— Думаю, что, черт возьми, так оно и есть.

Потеряв дар речи, мы ошеломленно смотрели, как Джордж вышел из машины Картера и повел свою даму в клуб, одетый в полную форму пилота. В форму пилота, которая принадлежала Картеру.

Я мечтал, чтобы начался шторм, когда смотрел новости на маленьком телевизоре в кухне. Ураган, тропический ливень, торнадо, циклон — все что угодно, лишь бы мой рейс этим вечером отменили. С того самого дня, когда я надел форму пилота, я никогда не хотел оставаться на земле. Ни разу. И тем не менее этим утром я ненавидел свою профессию. Мысль о том, чтобы оставить Кендалл и отправиться на семь дней в командировку, вызывала у меня тошноту. Осознание того, что нам предстоит, вызывало у меня боль в груди, которая все усиливалась с прошлого вечера.

Я был уверен, что Кендалл чувствует себя так же. В этот день мы решили не выходить из дому. В течение пяти дней мы ходили вокруг да около, не заговаривая прямо о том, что она собирается делать дальше. Нам необходимо было поговорить. Но в то же время я смертельно боялся этого разговора.