Волчья ягода - Ольга Егорова

Он узнал ее со спины по светлому жиденькому хвостику, вяло трепыхающемуся в такт шагов, этакой метелочке из очень тонких прутиков – неизменной ее прическе, вызывающей в душе чувство сострадания.

«Вот и попробуй влепи ей с такой жалобной прической выговор за прогулы», – угрюмо подумал Дмитрий, сбрасывая скорость. Машина просигналила, только странная Борисова почему-то все продолжала идти вдоль тротуара, не обращая никакого внимания на сигнал, как будто вовсе его не слышала.

А может быть, просто демонстрировала таким образом всю степень своего презрения к окружающему миру. Мол, я не такая. Не из тех…

Дмитрий снова просигналил, на этот раз уже настойчивее, обогнал неприступную Борисову метра на полтора, остановил машину и приоткрыл дверцу со стороны пассажира.

– А скажите пожалуйста, девушка, с каких это пор вам разрешено разгуливать по улицам в рабочее время, а? Это у нас в офисе такие новые правила, что ли?

На улице стоял шум, и пришлось говорить громко, чтобы она услышала. Прозвучало грубовато, секретарша даже вздрогнула – от страха, наверное. Остановилась, посмотрела на него невидящими глазами…

«Черт! – ахнул Дмитрий, увидев ее лицо. – Да она ведь… того… плачет, что ли?»

Лицо у девушки было залито слезами. Не дождем, а именно слезами, потому что никакого дождя на улице не было, он закончился еще ночью и с тех пор успел уже просохнуть асфальт. Нет, ночной дождь был здесь абсолютно ни при чем.

«Только этого не хватало», – мысленно простонал Жидков. Женских слез он не выносил. Для него они были сродни какому-то непонятному и страшному явлению природы – цунами, например, или извержению вулкана, или землетрясению. Хотя если бы дали ему возможность выбора, то он не долго думая предпочел бы оказаться вблизи бушующего вулкана, нежели рядом с плачущей девушкой.

Женские слезы были гораздо страшнее вулкана, цунами и землетрясения.

Он сразу пожалел, что остановился и окликнул ее. Но теперь уже некуда было деваться – раз остановился и окликнул, придется теперь расхлебывать. Если бы он знал! Только ведь со спины слез не видно…

– Эй, Борисова! Садись в машину! – сердито приказал он, пошире распахивая дверцу. – Ну, чего смотришь? Садись, говорю! Отвезу тебя куда надо!

Кажется, именно его интонация, а не слова подействовала на нее гипнотическим образом – судя по отстраненному выражению лица, смысла слов она вообще не поняла. Но послушно шагнула к машине и через секунду уже сидела рядом, по-прежнему хлюпая носом и кусая губы.

– Вот так-то лучше, – хмуро похвалил Жидков. – Ты что так смотришь на меня? Не узнаешь, что ли?

Секретарша помотала головой в ответ, как будто на самом деле его не узнала.

– Вот те раз. Совсем с катушек слетела. Что, знакомиться будем?

И снова в ответ – только отрицательный кивок, означающий, что знакомиться не обязательно.

– Ладно, Борисова. – Жидков взялся за рычаг коробки передач. – Поехали. Только ты это… реветь-то перестань. У тебя, что ли, случилось чего? Горе какое?

Уж лучше бы не спрашивал! Ничего она ему, конечно, не ответила, только разревелась еще сильнее, в голос. Спрятала лицо в ладонях, и теперь он видел только ее мелко вздрагивающие плечи и несчастный хвост на макушке.

«Приехали!» – мысленно простонал он, снова вильнув к тротуару.

– Нет, так дело не пойдет. Подожди, я тебе сейчас… воды дам. – Он открыл бардачок, радуясь, что не успел выпить пластиковую бутылку минералки по дороге из Покровска. Стал отвинчивать крышку – и, конечно же, вспенившаяся от тряски газированная вода сразу полилась водопадом прямо на юбку и без того самой несчастной на свете женщины. – Черт! – выругался Дмитрий, разозлившись на эту самую женщину еще сильнее. – Вот, облил тебя теперь! Вот ведь наказание-то! Держи давай, пей воду!

Она подняла лицо, послушно забрала бутылку у него из рук, не обращая внимания и даже как будто не замечая, что подол короткой юбки стал абсолютно мокрым. Сделала несколько судорожных глотков и снова начала реветь, отвернувшись к окну.

– Ну что мне с тобой делать? – сердито спросил он, не рассчитывая на ответ. – Курить будешь? Нет? Не куришь, что ли?

– Не курю, – всхлипнула секретарша.

Ужасно хотелось избавиться от нее побыстрее. Нет, не от нее самой, а от этих ее рыданий, царапающих душу, словно железом по стеклу. Против нее лично он ничего не имел и при других обстоятельствах подвез бы ее даже с удовольствием, поделился бы новостью о подписании договора с цементным заводом, в очередной раз выспросил бы рецепт волшебного кофе…

Вспомнив про кофе, он расстроился еще сильнее. Да, в таком состоянии в офис ее везти нельзя однозначно. А значит, никакого волшебного кофе не будет. Вот жалость-то! И кстати, куда ее везти, непонятно. Не оставлять же в машине…

– Значит, так, – решительно сказал он. – Сейчас ты плачешь еще три минуты… нет, две минуты. Думаю, двух минут тебе будет вполне достаточно. А потом успокаиваешься, и мы решаем, куда тебя везти. Если домой, то скажешь мне, где живешь. Если на работу…

– Нет! – Она бросила на него испуганный взгляд. – Нет, на работу не надо… Пожалуйста…

– Да не хнычь ты! Не хочешь на работу – значит, поедем домой… Ты где живешь-то?

– На Стрелке, – пробормотала она сквозь слезы.

– Ну вот и хорошо, – сказал он, хотя ничего хорошего в том, что она живет на Стрелке, не было. На Стрелке – это значило сорок минут туда и потом еще сорок обратно. Да, что-то он сегодня на удивление бездарно тратит рабочее время.

Секретарша все плакала.

– Эх!.. – простонал Жидков. – Ну скажи мне, Борисова… Из-за чего это ты, а? Ведь жалко на тебя смотреть… Ей-богу, жалко! И не к лицу тебе совсем слезы-то… Ну что у тебя случилось? Шеф, что ли, обидел?

Он спросил об этом без задней мысли, просто так, чтобы что-то сказать. И удивился ее реакции – она вдруг замерла, перестала плакать и даже дышать, кажется, перестала… И спросила изменившимся голосом:

– Так вы… Вы, значит, знаете, да?

– Знаю – о чем?

– О нас!

Дмитрий все еще не понимал, что происходит. Что означает это «о нас», хоть убей, не мог догадаться… А секретарша, за все это время не проронившая почти ни слова, вдруг торопливо забормотала какую-то несусветицу:

– Вы думаете… вы все, наверное, думаете, что я карьеристка просто, да? Решила окрутить… чтобы по служебной лестнице подняться, да? Я знаю… Все так про меня думают… Или думают, что я… К рукам прибрать его захотела… Богатый, неженатый… Думают, партию себе ищу выгодную… А я шесть лет назад еще, как только увидела его… Шесть лет уже! И до сих пор! И все эти шесть лет молчала… Ждала… Думала, он сам все поймет… А вот сегодня решилась… Только не надо было… Не надо было этого… делать… потому что…

Она всхлипывала, комкала побелевшими пальцами мокрый подол юбки, а Дмитрий смотрел на нее во все глаза и все еще не мог понять, о чем она толкует.