Завоеватели. Как португальцы построили первую мировую империю - Роджер Кроули

Именно здесь Албукерк приобрел исключительную даже среди португальских конкистадоров репутацию по части жестокости и прозвище Грозный.

Когда потрепанный флот под королевскими знаменами являлся в порты Омана, Албукерк, за неимением фанфар, приказывал команде громко и воинственно шуметь, возвещая о своем прибытии.

Затем Албукерк требовал к себе местных эмиссаров. Прием проходил у него на полуюте, где перед наивными посланниками местного шейха разыгрывали пьесу, призванную поразить их и запугать. Албукерк, высокий, бородатый, суровый, в алом плаще, с толстой золотой цепью на груди, восседал на богато украшенном резном троне. Его фигура была главным орудием устрашения. Окружали его разодетые (по возможности) офицеры с обнаженными клинками в руках. Сверху грозно свисали знамена. Обстановка передавала недвусмысленный намек: подчинение или война. У Албукерка не было времени для дипломатических любезностей в восточном духе. Дары он отвергал, объясняя, что не берет взяток от тех, с кем завтра, возможно, придется сражаться. Это представление было организовано в расчете на испуг, но горстка блефующих португальцев, находящихся за тысячи миль от дома, тем не менее добивалась значительного успеха. Порой, дабы придать своим людям массовость в глазах посетителей, Албукерк заставлял их каждый день менять одежду.

Некоторые порты вдоль побережья Омана покорно сдались. Другие оказали сопротивление и были разграблены. Орды моряков с преступным прошлым, набранные в тюрьмах Лиссабона, грабили, убивали и жгли. Страх использовался как оружие в этой войне. Показательные расправы над непокорными должны были сломить сопротивление в портовых городах, расположенных дальше по побережью. Таким образом, целый ряд маленьких портов был сожжен дотла. В каждом разрушали мечеть. Особенно пострадал Мускат, центр морской торговли на побережье и «очень элегантный город с очень красивыми домами». Когда канониры пилили колонны мечети, которая представляла собой «огромное великолепное строение, почти полностью построенное из дерева, украшенного изящной резьбой, верхняя же часть была из алебастра», здание обрушилось прямо на них. Албукерк был уверен, что его люди погибли, но, «благодарение Господу», продолжает хроникер, «они выбрались из-под обломков целыми и невредимыми, без единой царапины или ушиба… Все были напуганы, а когда увидели выживших, стали возносить благодарственные молитвы Господу за чудо, которое Он сотворил для нас, а потом подожгли мечеть. Строение сгорело дотла, и от него ничего не осталось». Такие чудесные спасения только лишний раз заставляли Албукерка укрепиться в убеждении, что он выполняет богоугодную миссию. В порту Кураят, когда португальцы собрали все полезные припасы, какие смогли унести, «он приказал предать город огню… пламя было таким сильным, что сгорело все — дома, строения и одна из самых прекрасных мечетей, какие доводилось видеть». Намерение Албукерка состояло в том, чтобы сеять впереди себя страх. «Он приказывал отрезать уши и носы плененным мусульманам, а потом отправлял их в Ормуз, чтобы все увидели их позор».

Вспыльчивость и несдержанность Албукерка становились все более очевидными не только для несчастных жителей Омана, но и для его собственных капитанов. Большинство капитанов-майоров советовались с командирами своих кораблей, многие вопросы выносились на общее голосование. Албукерк же обладал быстрым умом, был нетерпелив и обладал непоколебимой уверенностью в собственных силах, поэтому подобный такт и командный дух были ему чужды. В самом начале Оманской экспедиции он чисто формально ставил капитанов в известность о своих намерениях, однако шло время, и отношения между ним и теми, кем он командовал, становились все более напряженными. К середине сентября они были в устье Персидского залива. Таким образом, португальцы оказывались все дальше от цели своего путешествия и выполнения порученного задания — блокировать устье Красного моря. Для Албукерка у путешествия вдоль побережья Арабского моря была одна ясная цель — островной город Ормуз. Остров представлял собой маленькую горку иссушенных солнцем камней и находился недалеко от берега, где пролегали все судоходные пути между Персией и Индийским океаном. Ормуз был очень богатым торговым городом. Великий арабский путешественник Ибн Баттута описывал его как «красивый большой город с великолепными базарами» и высокими внушительными домами. Когда же в Ормуз заходил китайский флот, экипаж рассказывал о своих впечатлениях так — «народ в этой стране… очень богатый… бедных семей нет». Под контролем Ормуза находились знаменитые жемчужные поля Персидского залива. Кроме того, оттуда в больших количествах поставляли арабских лошадей, чтобы удовлетворить неослабевающий спрос в воюющих империях континентальной Индии. Персидская пословица гласила: «Если бы мир был кольцом, Ормуз был бы драгоценным камнем». Албукерк был отлично осведомлен и о славе города, и о его стратегической ценности.

Агрессивные действия против Ормуза явно не согласовывались с инструкциями от короля Мануэла, призывавшего «заключать договоры». Когда Албукерк вошел в гавань, она была заполнена торговыми судами. Однако он взялся за дело в привычной манере. От всех даров, доставленных посланниками султана, Албукерк отказался. Его ответ был прост: или становитесь вассалами португальской короны, или ваш город будет разрушен. Великий визирь, Хуага-ата, пришел к заключению, что Албукерк, в распоряжении которого было всего шесть кораблей, сильно переоценивает свои силы. Но утром 27 сентрября 1507 года в грохоте выстрелов португальские бронзовые пушки снова помогли одержать победу над гораздо более многочисленным мусульманским флотом. Визирь сразу стал просить о мире, признал Мануэла в качестве правителя и согласился ежегодно выплачивать большую дань.

Албукерк увидел в этой победе руку христианского Бога. Впоследствии он писал Мануэлу про «великое чудо, которое сотворил наш Господь… свидетелями ему были все, кто был там через три дня после сражения».

«В воде плавало много убитых мусульман, более девятисот. Почти все тела были утыканы стрелами, они торчали и из ног, и из рук, хотя я не взял с собой ни лучников, ни стрел. При них нашли много золота и богатые мечи, все в серебре и драгоценных камнях. Наши люди собирали эти трофеи с лодок. На это ушло восемь дней, и благодаря этим находкам многие значительно приумножили свое богатство». Чудеса казались лишним подтверждением того, что миссия Мануэла в Индийском океане угодна Богу. Она приносила и победы, и выгоду.

Однако дела Албукерка в Ормузе были еще не закончены. Он настоял на том, чтобы построить форт. В этот момент его отношения с капитанами достигли низшей точки. Командиры кораблей не видели смысла в этой затее: такого приказа не было, блокада Красного моря до сих пор не была осуществлена, на Сокотру необходимо было доставить провизию, Ормуз перешел в подчинение короне, к тому же людей, чтобы охранять новую крепость, не хватало. И у капитанов, и у команд были свои причины желать скорейшего возвращения к устью Красного моря. Все считали, что там их ждет богатая добыча. Однако Албукерк только отмахивался от жалоб своих людей. Он даже настоял, чтобы капитаны самолично участвовали в возведении крепости и занимались ручным трудом. Форт должна была строить вся команда. Поскольку работы шли на виду у местного населения, капитаны и фидальго восприняли этот приказ как личное оскорбление.