Вечерняя звезда - Екатерина Соловьёва

– Бегите за лекарем, пусть осмотрит живых, а для мёртвого зовите полицию.

* * *

– Успокойте меня, сударыня, – как обычно неторопливо, глухим голосом сказал Мелвин. – Вы же не связаны с этим происшествием?..

– Я?! Да вы шутите, господин Пирс! Если вишня занедужит или тыквы засохнут, то пожалуйте ко мне. А убийство!.. Разве что убью артишоки: капризные, сволочи.

– Поосторожнее, сударыня. С королевскими артишоками.

* * *

Через час меня вызвали на допрос. В конторе оранжереи сидели трое: дознаватель в форме и двое магов – пожилой с пронзительными глазами на худом морщинистом лице и молодой полноватый парень, крайне взвинченный.

Вопросы полицейского были ожидаемы и понятны: где находилась, что слышала, кого видела. Маги не спрашивали. Младший нервничал и потел, старший стиснул мою руку жесткой горячей ладонью и впился в меня безжалостным взглядом. Дотронувшись до браслета, он подпрыгнул на месте и потребовал:

– Снимите!

В следующее мгновение оба мага закричали в голос. А господин Пирс скрестил руки на груди и горько усмехнулся.

– Ваш свет! – вопил старший. – Почему вы не сообщили о нём?!

Младший пребывал в предобморочном состоянии.

В первый миг я испугалась, но справилась с собой и надела браслет.

– А должна была?

– Да вы же – ходячий афродизиак[20]!

– Поэтому я и ношу браслет.

– Магистр Санбер, вы преувеличиваете, – вмешался Мелвин. – Насчёт афродизиака. Свет истинной любви – не чёрная магия, не приворот. Он привлекает окружающих, но…

Маг не дал ему договорить:

– Любые магические способности должны быть указаны при подаче документов на въезд. Какой у вас дополнительный дар?

– Кроме растениеводства? Никакого. – Я изо всех сил старалась быть спокойной.

– Свет – не способность, – заметил Мелвин. – По закону Высшего Магического Совета, утверждённому его величеством Конрадом Х, свет истинной любви признан чертой личности. Он не подлежит декларированию.

– Вы необычайно осведомлены для скромного растениевода, – прошипел маг. – И должны знать: этот абсурдный закон Конрад Х принял, чтобы защитить свою фаворитку Маризу Лебур – носительницу света.

– Закон отменили? – осведомился Пирс.

– Нет. – У Санбера от ярости только дым из ушей не валил.

– Тогда о чём мы говорим, сударь?

Никакой связи между мной и смертью Оталуса магистр не обнаружил (ай да родненький!), посему, облив нас с Мелвином презрением и ненавистью, он гордо удалился, пообещав разобраться самым дотошным образом. Младший коллега поплёлся за ним хвостиком.

– Я благодарна вам за помощь, господин Пирс. Но зачем вы с ним сцепились? Он же психопат. И наверняка мстительный.

– Вам не за что благодарить меня. Я – королевский служащий и обязан проявлять справедливость. Всегда.

– Спасибо. А… Про афродизиак – это правда?

– Ну… – Мелвин опустил глаза. – Отчасти. Не для всех, конечно…

Я не узнавала чиновника. Покраснел. Смутился?..

– Ваш артефакт блокирует его свет, но иногда…

– Да-да, иногда он пробивается. Вы говорили.

– С браслетом его могут обнаружить только сильные маги, но…

– Ваши служебные амулеты.

– Да.

И сестры у Шильды, по-видимому, нет.

* * *

– Уважаемая, где живёт Синичка? – спросила я хозяйку постоялого двора в пригороде.

– Зачем она вам?

– Я маг, работаю в королевском саду.

– Ой, не серчайте, ваше чародейство, не признала! – она испуганно поклонилась. – Вы без мантии.

– Я издалека, на моей родине не носят мантии. На Синичку было покушение. Хочу проведать.

– А… Зачем вам, госпожа?

– Помочь. Вот, еды собрала.

Её настороженность отступила.

– Не везёт ей. Как совратил девчонку этот лиходей, вся жизнь – под откос!

– Что за лиходей?

– Да молчит, скрывает. Из благородных, небось. Ой, извиняйте, госпожа! – испугалась она своей откровенности.

– Ничего.

– До конца улицы и налево. Самый бедный дом, не ошибётесь.

Дом действительно был бедным: облупившиеся рамы окон, кое-как залатанная крыша. Старая изгородь покосилась, а сломанная калитка, вросшая штакетинами в землю, не закрывалась.

У порога сидела кудрявая дочка Синички.

– Где мама?

Она махнула ладошкой за угол дома. Я дала девчушке пряник, она улыбнулась, как бледное зимнее солнышко.

Синичка хлопотала на кухне. Увидев меня, она упала на колени.

– Госпожа! Это вы спасли нас? Вы же чародейка?

– Расскажи, что случилось?

Она побелела, взгляд стал затравленным.

– Они спрашивали… Полицейские и эти… Моя бабушка была магичкой, дар закончился на ней, но кое-какие зелья сохранились. Я выпила «слепой» травы. Иначе они бы всё узнали.

– Почему он пытался…

– Он не пытался. Он нас убил. Я с детства изучала лекарскую науку и знаю приметы смерти.

Женщина разрыдалась. Я дала ей воды.

– За что он так? Что вы ему сделали?

– Моя дочка – его ребёнок.

Я не могла вымолвить ни слова.

– Он искал жену, похожую на его любовь. Она ушла к другому, а потом погибла. Оталуса обвинили в её гибели. Но он был не виноват.

Если бы!..

– Он хотел жениться на девушке без волшебных способностей, ненавидел магичек, не доверял им. Его семья не одобрила бы наш брак, но он полюбил меня…

Наивная дурочка!

– Дар пробуждается в три года, он ждал трёхлетия нашей дочки. Никаких намёков не было, но он узнал о бабушке. Я скрыла от него правду, боялась, что бросит: забеременела сразу, на втором свидании. Он чарами внушил страсть, я не могла сопротивляться.

Ну и мразь!

– А потом я в самом деле почувствовала к нему… Я была совсем одна. Вы же понимаете: для всех я падшая, ничем не лучше девиц из весёлого дома. Он помогал нам деньгами. Давал не много, но мы хотя бы не голодали. – Она говорила сбивчиво и вся ушла в свои воспоминания. – Я радовалась и этому. Родители, как услышали о беременности, выгнали на улицу, родственники отвернулись, а он устроил на работу в королевский сад, купил нам дом.