Блок-шот. Дерзкий форвард - Екатерина Беспалова

можно серьёзнее произнёс Рустам, вставая из-за стола. — У нас форс-мажор.

— Аптечка на втором этаже, — вставила Аня, продолжая смеяться. — В комнате, где в прошлый раз ночевал Тим. Я так понимаю, сегодня вы меняетесь местами?

— Постели ему у камина. — Рус лукаво стрельнул бровями: — Диван достаточно удобный. — Выдержав короткую паузу, он обратился уже конкретно к Тимофею: — Для одного. Имей в виду.

— Рустам!

— А ты прими к сведению, что шумоизоляция в комнатах наверху никудышная, — парировал Матвеев, перебив негодующий возглас Ани. Оставлять колкий комментарий без ответа не пристало. Чёрт, как же не хватало этого юмора в последние несколько дней! — Я до полуночи слушал, как они шептались у себя в коморке.

— До полуночи одна из них точно составляла мне компанию внизу, потому не знаю, кого ты мог слышать.

— Рустам!!!

— А что? — он игриво посмотрел на Васю. — Я же не сказал, что мы делали. Мы по-светски общались у камина. — Словно между делом пояснил публике Тедеев, а потом снова вернулся к девушке. — Мы так-то официально пара. Имеем полное право.

И с этими словами он сорвал короткий поцелуй с её полураскрытых губ. Мгновение — их зрительный контакт разорвался, и Рустам обратился к другу:

— А теперь серьёзно: я правда простыл немного и неважно себя чувствую. — Улыбка осталась, однако комедия закончилась. — Комендантского часа нет, но постарайся вернуть сестру в комнату, ладно?

Кивнув, Тим выставил большой палец вверх:

— Честное баскетбольное.

— Нет. Простого человеческого будет достаточно.

Когда шумная парочка поднялась наверх, и их голоса перестали доноситься с лестницы, Тим, улыбаясь, посмотрел на Аню:

— Всё прошло отлично, а ты боялась.

— Благодаря тебе, — кивнула она. — Я бы не справилась одна. Рус бывает очень непредсказуемым, когда дело касается жизненных советов.

— Мы его сломаем, — хохотнул Тимофей. — Вот увидишь. Это ещё Гущина не в теме.

— Да уж. Тройной прессинг брат не выдержит.

Мгновение — и Аня вдруг стала серьёзной. Посмотрев на парня, она тихо произнесла:

— Спасибо тебе. За всё: за поддержку, за помощь. Мне до сих пор стыдно за те фотографии. — Она поставила локти на стол и закрыла лицо руками. — Ты не представляешь, как мне стыдно, Тим: перед Рустамом, перед Василисой. Перед тобой.

Ножки стула скользнули по ламинату, и Аня услышала, как Тимофей тихо подошёл к ней:

— Иди сюда.

Не колеблясь, девушка встала, тут же оказавшись в его объятиях: крепких, тёплых и таких надёжных. В объятиях, не считая рук отца и Рустама, которые по-настоящему могли сберечь то, что прижимали к сердцу.

— Тише, — улыбнулся Тим, уткнувшись носом в её макушку. — Рус услышит, что плачешь, погонит вон.

— Прости. Просто столько всего произошло, — Аня вытерла мокрые дорожки на щеках.

— Да уж. Произошло и впрямь немало. Я тут подумал, — Тимофей скользил пальцами по прямым светлым прядям, — как ты отнесёшься к тому, чтобы официально стать дамой моего сердца?

Она отстранилась — шутит или нет?

— Должен же кто-то научить меня готовить. Да и оснований навалять любому, кто тебя обидит, будет больше. Я, в принципе, и сейчас готов, но нужно ещё обезопасить себя перед твоим братом, а то мало ли прилетит оттуда.

— За что? — теперь пришла её очередь удивляться.

— Хотя бы за это, ведь с его опекой ни в чём нельзя быть уверенным.

Мгновение — и его губы нежно коснулись её губ. Трепетно, чувственно, словно боясь сломать или навредить, Тим пробовал на вкус то, что до этого момента находилось под запретом. Доли секунды она сопротивлялась, будто сомневаясь, а затем ответила на поцелуй. Её горячая ладонь коснулась шеи, и Тимофей сильнее прижал хрупкое тело к себе. Прошло ещё несколько секунд, прежде чем Аня, открыв глаза, прервала их короткий момент близости.

— Так что скажешь? — улыбнулся Тим. — Снизойдёшь до меня и окажешь такую честь?

— Мне нужно подписать какие-то бумаги?

— Нет. — Он провёл фалангой указательного пальца по её скуле. — Обычно я прошу подписи декана или ректора, но сейчас достаточно простого «Да».

— Да, — выдохнула Аня и приникла к его губам. — Да.

— Что это было? — улыбаясь, спросила Василиса, как только они поднялись наверх. — За столом. Только что.

— Тимоха намекнул, чтобы мы оставили их наедине, — пояснил кухонное представление Рустам, входя в комнату, где когда-то ночевал Тимофей.

— Да уж, маскировка «Профи. Восьмидесятый уровень». По-видимому, баскетбольный IQ распространяется только на игру. Не дальше.

— Ну, я же не виноват, что он перепутал мою ногу с твоей.

Едва только Вася закрыла дверь, Рустам дерзко впился в её губы. Ни капли нежности — сплошная одержимость. Словно зависимый, долгое время лишённый дозы, он забирал то, чего был лишён долгие три дня. Жарко, глубоко, неистово. Прийти в себя пришлось только, когда сбившееся дыхание причинило боль на вдохе. Василиса даже не успела сообразить, в чём дело. Его ладонь коснулась бока.

Вдох. Вдох. Глубокий выдох… Вдох… Вдох… Дыхания не хватало. Глубокий вдох…

— Чёрт! — зашипел Рустам. — Прости…

Их взгляды, полные желания, встретились, но оба понимали, что продолжать было нельзя.

— Прости.

Тяжело дыша, Вася быстро закивала. Секунда — и её голова легла ему на грудь в то время, как руки оказались на талии. Сердечный ритм, который уловила, заставил улыбнуться. Похоже, её точно также отбивал чечётку.

— Ни себе, ни людям, — прошептал Тедеев. — Он нарочно, что ли, это сделал?

Василиса посмотрела на него и тихо прошептала:

— Давай я помогу тебе лечь.

Его губы запечатлели на её теплом лбу короткий поцелуй, а затем, нехотя, пришлось двинуться к кровати.

— Когда это случилось? — спросила Вася, как только Рустам удобно расположился на одной половине, а она — на другой.

Открыв пузырёк с йодом, она начала не спеша наносить на гематому рисунок в виде сетки.

— Сразу после нашего разговора. Пара ударов — и я на лопатках.

Василиса обработала место ушиба и сложила медикаменты в аптечку.

— Как можно оставить такое после двух ударов? — Она едва ощутимо пробежала пальцами по бесформенному синяку, заметив, как замерло дыхание парня в ожидании боли. — Дэн, конечно, сильный, но кулаки у него не каменные.

— Это просто я такой хилый, — улыбнулся Рустам.

— Я же серьёзно, Рус.

Снова неуместные шутки! Когда не хотел давать прямого ответа — шутки; когда пытался скрыть истинные чувства — снова шутки. То, благодаря чему обратила на него внимание, стало откровенно раздражать. По-видимому, он уловил смену интонации, да и богатая мимика, в кои-то веки, сыграла на руку. Накрыв гематому одеялом, Рустам произнёс:

— Он бил кастетом[1]. Другого объяснения у меня нет.

— Что такое кастет?

— Кусок железа, который надевают на пальцы, чтобы удар получился максимально