Гордость и гордыня - Джейн Остин

Редко выпадали дни, когда бы мистер Коллинз не отправлялся в Розингс. Немного было и таких, когда его супруга не решала бы, что ей следует пойти туда с ним; и до тех пор, пока Элизабет не сообразила, что, возможно, в распоряжении семьи его покровительницы есть и другие приходы, она не могла понять, ради чего приносилось в жертву столько часов, которые можно было бы использовать с большей пользой. Иногда ее милость удостаивала их чести своего визита, и тогда от ее внимания не ускользало ничего. Она спрашивала, чем они занимаются, рассматривала плоды их трудов и советовала все делать иначе; указывала, что мебель расставлена неверно, или обнаруживала доказательства, что их служанка ленится. И если она соглашалась откушать у них, то словно бы лишь для того, чтобы убедиться, что миссис Коллинз покупает слишком много мяса на жаркое для столь небольшой семьи. Элизабет вскоре заметила, что эта знатная дама, хотя и не занимала судейской должности в графстве, в своем приходе посрамила бы самого деятельного мирового судью, так как от мистера Коллинза до мельчайших подробностей знала обо всем, что там происходило. И если те или иные себя более жребием или просто бедны, она величественно появлялась в деревне, дабы уладить их споры, положить конец их жалобам и, выбранив, принудить их к дружественной гармонии и благосостоянию.

Удовольствие отобедать в Розингсе повторялось примерно дважды в неделю, и, если не считать, что с отъездом сэра Уильяма раскладывался только один карточный столик, каждый вечер там был точным повторением самого первого. Другие приглашения они получали редко, так как почти все окрестные помещики жили на куда более широкую ногу, чем Коллинзы. Однако Элизабет это нисколько не удручало, и время она проводила очень приятно; часто выпадали полчаса, когда они с Шарлоттой могли поболтать; погода для этого времени года стояла чудесная, и она с большим удовольствием совершала длинные прогулки. Больше всего она любила гулять, когда остальные отправлялись на поклон к леди Кэтрин, по неогороженной роще, примыкавшей к парку, где вилась очаровательная тропинка, которая никого не привлекала, кроме нее. Там она чувствовала себя в безопасности от любопытства леди Кэтрин.

Вот так спокойно протекли первые две недели ее визита. Приближалась Пасха, и предшествующая ей неделя должна была пополнить семью в Розингсе — важное добавление к столь тесному кружку. Вскоре после своего приезда Элизабет узнала, что в поместье недели через три ожидают мистера Дарси. И хотя она предпочла бы встретиться с любым другим своим знакомым, а не с ним, его появление обещало внести разнообразие в вечера, которые они проводили в Розингсе, и ее забавляла возможность узнать, насколько тщетны планы мисс Бингли, наблюдая за тем, как он будет вести себя со своей кузиной, для которой леди Кэтрин, несомненно, его предназначала. Последняя говорила о его приезде с величайшим удовлетворением, отзывалась о нем самым лестным образом и как будто очень рассердилась, услышав, что мисс Лукас и Элизабет с ним уже знакомы.

O его приезде в доме мистера Коллинза услышали незамедлительно от самого мистера Коллинза, который все утро прохаживался по дороге там, откуда ему были видны ворота парка, выходившие на Хансфордскую дорогу, чтобы первым узнать о приезде долгожданного гостя. И, отвесив поклон карете, свернувшей в ворота, он поспешил домой с великой новостью. На следующее утро он без проволочек отправился в Розингс засвидетельствовать свое почтение, как оказалось, не одному, а двум племянникам леди Кэтрин, так как мистер Дарси приехал с полковником Фицуильямом, младшим сыном его дяди лорда N. И к величайшему удивлению Шарлотты и ее гостей домой мистер Коллинз вернулся в сопровождении обоих джентльменов. Шарлотта из окна кабинета увидела, как они переходили через дорогу, и, немедля предупредила сестру и Элизабет, какой чести их удостоят, добавив:

— За эту учтивость я должна поблагодарить тебя, Элиза. Мне мистер Дарси никогда не нанес бы визита столь скоро.

Элизабет только-только успела объявить, что она тут ни при чем, как дверной колокольчик возвестил об их приходе, и вскоре в гостиную вошли гости и мистер Коллинз. Полковнику Фицуильяму, который шел впереди, было лет тридцать. Он не отличался особой красотой, но все в его облике и манерах говорило, что он истинный джентльмен. Мистер Дарси выглядел точно так же, как прежде в Хартфордшире. Он с обычной сдержанностью поздоровался с миссис Коллинз и, каковы бы ни были его чувства к ее подруге, поклонился ей с полной невозмутимостью. Элизабет ответила ему реверансом, не произнеся ни слова.

Полковник Фицуильям сразу же завязал разговор с учтивостью и непринужденностью благовоспитанного человека, и беседовать с ним оказалось очень приятно. Однако его кузен, обронив несколько слов миссис Коллинз о доме и саде, долгое время хранил молчание. Наконец вежливость в нем пробудилась настолько, что он осведомился у Элизабет о здоровье ее близких. Она ответила ему общими фразами и после некоторой паузы добавила:

— Моя старшая сестра последние три месяца гостит в Лондоне. Вам не доводилось встретиться с ней там?

Она прекрасно знала, что этого не было, но хотела посмотреть, не выдаст ли он, что ему известно, как Бингли и его сестра обошлись с Джейн. И ей показалось, что он немного смутился, когда ответил, что не имел счастья видеть там мисс Беннет. Тема эта была тут же оставлена, и кузены вскоре откланялись.

Манеры полковника Фицуильяма очаровали всех обитательниц дома мистера Коллинза, и они не сомневались, что его присутствие очень скрасит их визит в Розингс. Однако, прежде чем они были туда приглашены, миновало несколько дней — ведь пока гости оставались там, в их присутствии не слишком нуждались. И чести этой они удостоились только в первый день Пасхи, почти через не делю после приезда племянников леди Кэтрин, причем им просто сказали, когда они вы ходили из церкви, что вечером их ждут в Розингсе. Всю неделю они почти не видели ни леди Кэтрин, ни ее дочери. Полковник Фицуильям несколько раз заглядывал к ним в течение этого срока, но мистера Дарси они видели только в церкви.

Разумеется, приглашение было принято, и в положенный час они присоединились к обществу в гостиной леди Кэтрин. Ее милость приняла их вежливо, но далеко не так, как в дни, когда у нее не было других гостей. И теперь она занималась только своими племянниками, разговаривая с ними, а особенно с мистером Дарси, гораздо больше, чем с кем-либо еще из присутствующих. Полковник Фицуильям, казалось, был искренне рад им — в Розингсе он невыразимо скучал, и любое, даже пустячное, событие облегчало эту скуку, а кроме того, хорошенькая подруга миссис Коллинз заметно его очаровала. Теперь он сел подле нее и так занимательно рассказывал о Кенте и Хартфордшире, о путешествиях и домашней жизни, о новых книгах и музыке, что Элизабет никогда еще не было в этой гостиной столь весело. Они беседовали с таким оживлением и интересом, что привлекли к себе внимание не только мистера Дарси, но и леди Кэтрин. Глаза первого все чаще обращались на них с любопытством, и ее милость вскоре разделила с ним это чувство, но тут же выдала его, бесцеремонно перебив их:

— Что ты такое говоришь, Фицуильям? O чем вы разговариваете? Что ты втолковываешь мисс Беннет?