Самый быстрый - Сергей Савинов

Горькая радость от обладания красной ртутью очень быстро сменилась отчаянным разочарованием. Во всяком случае Эльмира смело могла сказать это о себе. Во-первых, при активации «Последнего слова» и в последующей за ней кутерьме она потеряла пирамидку из орихалка, подаренную ей Барвинком. В том самом «Шоколаде», когда она сама назначила парню свидание. А во-вторых… В одно мгновение эта часть артефакта обрела совершенно иную ценность. Да, пирамидка по-прежнему была шагом на пути к философскому камню, но теперь она вдобавок напоминала о потерянном друге. Все это время Эльмира думала, будто Барвинок — просто часть команды и иногда любовник, но именно его смерть раскрыла ей глаза.

Особенно пусто на душе стало, когда они с Сиреной вернулись на тайную квартиру, снятую для операции. Там остались вещи Барвинка, которые вмиг стали чужими и ненавистными. Потому что напоминали о нем. О том, кто все это придумал, кто убедил подруг примкнуть к его мечте. Кто доказал им, что философский камень — это не выдумки старьевщика Влада. Барвинок горел идеей и мог поджечь любого, желающего изменить привычный ход жизни. Но он выбрал именно их — Сирену с Росянкой, чье настоящее имя, к слову, знал только он. Барвинок знал, что отец Эльмиры умирает от лейкемии, и дал ей надежду. А еще он говорил, что с философским камнем закончится вековая несправедливость, когда родители-игиги переживали своих детей без искры. Ее можно будет разжечь в каждом, а тем, у кого она уже есть — усилить.

Именно этот довод окончательно убедил Сирену. Юная девушка, считавшаяся одной из лучших на курсе, желала быть только и только первой. И Барвинок пообещал ей это. Зато Эльмире не нужны были никакие усиления. Только спасти отца. А потому романтично настроенный паренек-одноклассник стал для нее больше чем другом — маяком в бурном океане жизни. Удивительно, но она упорно не замечала эту простую истину до того момента.

Барвинок, технический гений, способный взломать любую защиту, погибнув, опустошил ее сердце. Эльмира слишком поздно поняла, что только с ним она могла быть собой. Лишь ему могла доверить страхи и переживания. И вдруг его просто не стало. А пирамидку, как они с Сиреной потом выяснили случайно, прихватил на память один из сопровождающих княгиню Елизавету придворных. Или неслучайно, а это на самом деле был подарок от августейшей персоны за верность. Но Эльмиру уже не интересовали подробности. Ей нужна была пирамидка. И между ними стоял он.

Граф Андрей Стрижевский. Историк из маленького городка, владелец семейной радиостанции и автор целого ряда печатных изданий. Он был небогат, потому что один из предков проиграл в карты все родовое имущество, но при этом довольно известен. И именно он, как сообщил Эльмире ее источник, уговорил делегацию княгини посетить в тот день «Шпиль» — там устраивал свою выставку знакомый Стрижевскому скульптор. Для Эльмиры в итоге он стал козлом отпущения. Косвенным виновником смерти Барвинка. А когда она увидела в одной из газет фото Стрижевского с семьей, где его дочь держала в руке пирамидку из орихалка, гневу Росянки не было предела. И она пронесла эту ненависть через все те годы, которые они с Сиреной скрывались за пределами Российской империи — сначала в Южной Америке, потом в Китае.

И лишь через пять лет, когда девушки все же рискнули вернуться, Эльмира осознала, что огня внутри больше нет… Остался только лед. И, возможно, он даже больше подходил под ее новое имя, которое она взяла себе в чужих краях. Ящерица, холодная и в то же время смертельно опасная.

Она же, двадцать лет назад

Они приехали с Сиреной в Торжок, вышли на Стрижевского и, якобы случайно встретившись в одном из развлекательных центров, попытались выкупить пирамидку из орихалка. Ту самую, потерянную Эльмирой в Новосибирске, последний из пяти элементов, необходимых для сборки полного артефакта. Артефакта, что должен был перевернуть привычный мир — людей превращать в игигов, а тех, кто уже обладал искрой, усиливать до предела. Если, конечно, он есть.

И от мечты их отделял разорившийся аристократ из Торжка, ставший для Эльмиры живым символом потерь. Дважды! Сначала из-за него ушел Барвинок, а потом еще и отец… Если бы она тогда не выронила орихалк в «Шпиле», и пирамидка не досталась бы этому историку! Философский камень был бы уже готов, и плевать, что их могли арестовать и навсегда сослать в Прибалтийский осколок отражать атаки безлицых! Отец не умер бы в страшных мучениях, он бы жил! А они с Сиреной — о, они бы стали могущественными сверхигигами! И еще неясно, кто бы кого арестовал! И кто бы командовал российской «Защитой» вместо этой выскочки Мораны…

Шаг, всего один шаг. Последний, а потому столь важный. Ни в коем случае нельзя споткнуться, запнуться, упасть, привлечь лишнее внимание… И никаких жестких действий, только мягкая сила. Пока…

— Какая милая вещица! — Сирена, изображавшая взбалмошную туристку из Польши, с восторгом рассматривала браслет на руке дочери Стрижевского. — Продайте мне ее, пожалуйста! Моя Вандочка будет довольна!

— Папа, не продавай! — скуксилась девочка. — Ты же знаешь, это мой любимый амулет.

И Стрижевский, сочувственно глядя на Сирену, развел руками. Она предложила деньги, на которые аристократ мог купить самолет, но тот отказался. А потом, когда девушка увеличила сумму вдвое, рассердился и, покачав головой, ушел. Подумал, видимо, что «полячка» шутит.

И вот они с Сиреной, оказавшись в полушаге от победы, рвали и метали — представитель разорившегося дворянского рода отказывался от огромных денег! И ладно бы он знал истинную цену пирамидки — ведь нет! Он просто не хотел отдавать ее, потому что эта «безделушка», видите ли, была дорога его дочери!

— Как поступим? — спросила Эльмира. — Городок маленький, здесь все на виду, и действовать жестко у нас не получится. Если только выманить малявку из дому, но дети аристократов под особым контролем «Защиты». Даже если речь о такой бедноте, как Стрижевские… В общем, лучше не рисковать. Я и так, если честно, удивлена, что на нас до сих пор никто не вышел.

— А я бы не стала разводить церемонии, — поджала губы Сирена. — Проникнуть в дом к этим аристократам, прижать к стенке… Они же обычные люди, не игиги, так что быстро обгадятся и отдадут нам пирамидку еще до прибытия «Защиты». А там ты используешь «Последнее слово», которое у нас еще осталось, и кто не спрятался — мы не виноваты.

Она вызывающе посмотрела на подругу и хохотнула. Все это время удавалось заметать следы и уходить от преследования благодаря ее искре — мощному дару убеждения. Правда, при этом Сирене далеко не всегда удавалось держать умение под полным контролем, и дело один раз даже закончилось смертью. Хоть им уже и доводилось убивать, тот случай был особым. Сирена внушила бандиту из Благовещенска такой суеверный ужас, что он упал замертво, протянув напоследок руку с заветной коробочкой…

— Скажи честно, Сирена, — Эльмира посерьезнела. — Ты можешь внушить человеку желание умереть?

— Не знаю, — подруга тем временем слишком быстро пожала плечами. Хотя, быть может, бывшей Росянке это только показалось. — Мы же бросили школу, и я так до конца и не освоила свою искру. Тебя что-то смущает?