Царь Давид - Жеральд Мессадье

– Какое оружие?

– Копья, пращи, кинжалы. Но мы привели двадцать восемь верховых животных, мулов и ослов.

– Хорошо. Эзер соберет их. Объясните им, где амаликитяне и что им нужно делать. Потом возвращайтесь ко мне.

С первым лучом солнца они бросились в атаку. Давид и Эзер возглавляли отряды с мечами в руках. Они образовали своего рода вершину треугольника, который расширялся, чтобы потом расколоть лагерь противника на две части. Часовые, которые заснули к концу ночи, подняли тревогу, когда Давид и Эзер уже достигли первых палаток и вспороли их ударом меча. Амаликитяне спали, объевшись мясом и охмелев от вина; Амон схватил одного, самого молодого, и в схватке приставил кинжал к его телу, требуя сказать, где находятся пленники. Тот указал на третий ряд палаток и вскоре испустил дух.

Амаликитяне пытались сопротивляться, но там, где только что они видели трех человек, вскоре их было шестеро. Они таращили глаза от неожиданности. Давид устремился к третьему ряду палаток и, разорвав, как предыдущие, обнаружил там двух амаликитян с поднятыми мечами. Пехотинцы, которые следовали за ним, бросили в них копья. Здесь были пленные женщины, но не было ни Авигеи, ни Ахиноам. Однако эти женщины, узнав Давида, показали ему, где находились его жены. Он бросился туда. Амаликитяне-охранники набросились на него, но вышла женщина; это была Ахиноам, она бросила кинжал в спину одного, а с оставшимися двумя Давид легко управился. В этот момент вышла Авигея с кинжалом в руке, только Бог знал, где она его нашла, но она была полна решимости воспользоваться им.

– Давид! – крикнула она. – Слава Богу!

Однако Бога следовало восхвалять позднее, Давид спешился и велел Авигее сесть на лошадь, раздвинув ноги, как это делает мужчина, взять на круп Ахиноам и скакать назад по проходу, который расчистили нападающие. Он помог ей сесть, приказал сжать бедра, потом поднял Ахиноам и ударил животное по крупу. Женщины уехали.

План сработал: с помощью натиска им удалось расколоть лагерь на две части. Некоторые амаликитяне бросались к верблюдам, стоявшим на отдалении, и, оседлав их, поспешно сбегали.

Те, у кого не было такой возможности, были вынуждены выступить против нападающих. Не слишком умелые в военном деле амаликитяне боролись с иудеями, ярость которых удесятеряла силы. Они старались отступать, защищаясь, но мечи иудеев летали, как косы, там отсекая руку, там ногу. Беглецов настигали, рубили на куски и бросали на корм шакалам.

Когда не осталось ни одного живого амаликитянина, два крыла армии находились друг от друга на расстоянии мили. Давид приказал трубить в рог. Битва закончилась. Люди опустили оружие. Измученное солнце садилось. Ефод сказал правду.

Осталось сосчитать мертвых и раненых. Более ста. Чтобы похоронить их, пришлось работать весь остаток ночи.

Потом посчитали пленных. Их было больше трех сотен. Молодые девушки, сильные юноши, мальчики. Амаликитяне сделали бы их рабами. И иудеи поступили так же.

Когда Давид догнал Авигею и Ахиноам, они с радостью бросились к нему.

– Я не боялась, – сказала Авигея. – Я знала, что ты придешь освободить меня.

Амон сосчитал мертвых врагов, их было тысяча пятьсот. Он приказал убрать трупы за пределы лагеря.

День был тяжелый, и Давид почувствовал ужасный голод. Но, вспомнив о своем долге перед Господом, он попросил Авиафара приготовить жертвоприношение. По указанию священника солдаты возвели алтарь, и Давид принес в жертву барашка, потом Авиафар разжег огонь и плеснул в него чашу вина и чашу молока. Дым поднимался, словно бесконечный кинжал, в лазурное небо.

– Твое слово, Господи, вело справедливых, – сказал Давид в присутствии окружавших его офицеров. – Твоя рука вооружила нашу руку. Пусть наши сердца и сердца наших потомков вечно славят твое могущество!

Потом занялись едой. Вино успокоило пленников и развязало им языки. Они рассказали о своих подвигах. Один юноша, вооружившись кинжалом мертвого амаликитянина, прикончил другого ударом в спину. Молодая девушка убила одного. Наконец потом всеми овладел сон.

На заре собрали добычу: оружие, серебряную и бронзовую посуду, украшения, меха, одежду, съестные припасы. Все это погрузили на верховых животных, оставленных амаликитянами. Солдаты сожгли остатки лагеря, и, окутанные этой дымовой завесой, отряды возвращались… но куда? Рекруты, мобилизованные накануне в деревнях Иудеи, могли вернуться к своим очагам. Секелаг превращен в руины; с завтрашнего дня нужно было начинать заново отстраивать разоренный город. А потом привезти Маану.

Верхом во главе отряда, оставленный наедине со своими мыслями, Давид думал, что все-таки ефод сказал правду. Бог был с ним. Он не был с Саулом. Бог не мог покровительствовать каждому из этих людей, ставших врагами.

По возвращении он позвал те двести человек, у которых не хватило мужества следовать за ним. Они были жалки; в глиняной посуде, которая уцелела от грабежа, они готовили суп из зерна, которое нашли в разорванных мешках. Солдаты осыпали их насмешками. Многие просили даже, чтобы трусы были лишены их доли добычи.

– Вы потеряли доверие к Богу, – сказал им Давид. – Но вы наказаны нашей победой. Вы получите свою долю добычи, хотя ничего не завоевывали. Но я хочу, чтобы завтра с зарей вы уже принялись за работу. Нужно заново отстроить Секелаг.

В эту ночь Давид спал как убитый в своем разоренном доме. Потный, тяжелый, грязный. Он проснулся лишь один раз, чтобы напиться. Беспорядочные мысли. Бились ли уже в Эн-Хароде? Каков исход битвы? Авигея уже беременна, возможно, и Ахиноам, а также Маана скоро. Его дерево пускало ветви; опасен ли для него меч Саула? Он также спрашивал себя, что стало с Мелхолой.

Из всего хлеба, который можно было съесть, вспоминался именно тот кусок, который не попал в рот. Авигея, которая тоже проснулась, кажется, угадала его мысли. Она повернула к нему свое немного полноватое, как у всех беременных женщин, лицо и сказала внезапно: «Ты станешь царем Израиля, не сомневайся в этом».

Он кивнул. Больше никогда не будет он мечтательным пастухом, которому доставляет удовольствие бегать за девушками в полях, мешая запах их тел с запахом мятой травы. Все это в прошлом. Его предназначение быть царем Израиля и никем иным. Ах! Самуил его выбрал! Все эти интриги, кровь, бремя!

Потом он сосчитал, что прошло двадцать четыре луны с предсказания старика. И принялся думать об этой бешеной собаке Сауле. Потом о Ионафане. Под утро он наконец заснул.

На следующий день были отправлены гонцы отнести добычи старейшинам тех деревень, которые прислали ему людей. Бетуэль, Рамот, Ятир, Арара, Синмот, Эстемоа, Рашаль.

– Это ваша доля в нашей победе над врагами Бога, – так должны были говорить гонцы.

Потом Давид отдал приказ вновь начинать строительство города. Необходимо было быстрее отпраздновать свадьбу с Мааной и укрепить крепостные стены. Саул, возможно, победил филистимлян, как неоднократно это делал. Опасность могла возникнуть со дня на день.