Царь Давид - Жеральд Мессадье

– Поменьше… Не слишком много воды… Размешивая строительный раствор, чтобы снова соединить большие камни крепостной стены, Давид обменивался репликами с Эзером и Амоном. Сообщения жителей деревень и его разведчиков совпадали: в последние недели Саул неоднократно появлялся близ Секелага и Орши, рыскал в прибрежных районах Адуллама и Анжадди, как шакал, который преследует свою добычу, но у которого недостаточно зубов… Как долго это будет продолжаться? Может, отправить лазутчиков в Эн-Харод и Афек, чтобы разузнать, как прошло сражение?

– Новости доходят быстро, – ответил Амон. – Ты узнаешь обо всем первым.

В тот вечер, когда Давид обратил в бегство амаликитян, а отряды, собравшиеся в Эн-Хароде, ждали начала атаки, Саул обратился к идолам в своей комнате:

– Господи, каким будет исход сражения? Их более десяти тысяч. Нас три тысячи. Неужели ты позволишь победить твоего слугу и твой народ?

Во время этих ритуальных вопросов идолы непременно разбрызгивали искры, и обычно через какой-то промежуток времени раздавался голос изнутри:

– Делай. Не делай. Это хорошо. Это плохо. Предзнаменования хорошие, Бог защищает тебя. Это не нравится Богу, это потерпит неудачу.

На этот раз они молчали. Глаза из яшмы угрожающе смотрели на старого царя.

Саул вздохнул. Много ночей ему не спалось, и Бог оставался глухим к его молитвам. Он вышел из своей комнаты и сказал охраннику:

– Принеси мне свой плащ.

– Он недостоин тебя, – ответил тот.

– Иди, принеси, говорю тебе.

Слуга выполнил приказание. Саул переоделся, опустил капюшон и вышел, нарочно горбясь, чтобы выглядеть старше. Так он дошел до границ города Гива, там остановился перед пекарем и спросил его, изменив голос:

– Как мне найти женщину, которая поможет мне задать вопрос духам моих предков?

Пекарь посмотрел на него.

– Саул изгнал из своего царства всех прорицателей, неужели тебе это не известно? – ответил он. – Говорят, что лишь одна осталась в Аэндоре.

– Это далеко, – заметил Саул.

– Это все, что я знаю.

Саул вернулся во дворец и позвал двух самых преданных адъютантов.

– Велите седлать лошадей, – приказал он. Солнце село. Они ехали галопом.

– Куда мы едем?

– На юг.

Это было направление, противоположное тому, где находилась армия. Мчась галопом в черной ночи, они вскоре заметили огни небольшой деревушки. Саул пошел спросить дорогу.

– Далеко ли до Аэндора?

Это был кананейский дом. Мужчины ответили ему, что он почти приехал.

– А где находится дом провидицы? Человек бросил на него презрительный взгляд.

– Она больше не провидица.

– Но где она живет?

– Первый дом у дороги. Ты его узнаешь по большому дубу.

Подъехав туда, путники привязали своих лошадей к дереву. Саул постучал в дверь, приказав своим спутникам ждать его. Спустя долгое время женщина отодвинула засов и открыла дверь, держа лампу на уровне лица посетителя.

– Чего ты хочешь в столь поздний час? – спросила она.

– Я хочу, чтобы ты предсказала мне мое будущее, спросив у мертвых и вызвав душу человека, которого я назову.

– А ты знаешь, что Саул прогнал всех, кто вызывал духов? Почему ты хочешь, чтобы я рисковала своей жизнью?

Саул вытащил из кармана золотую пряжку, украшенную рубином, который заискрился в свете лампы, и сказал:

– Я тебе клянусь именем Господа, что с тобой не случится ничего плохого.

, Женщина впустила его под смущенными взглядами его адъютантов и показала ему на сиденье. Она принесла жаровню – бронзовый таз, установленный на ножках, бросила туда веточки, разожгла огонь, добавила щепотку сухих листьев, которые наполнили комнату пахучим ароматом.

– Кого я должна призвать?

– Самуила.

Присев на корточки перед огнем, она казалась комом одежды, полым внутри. Комната наполнилась дымом, и теперь были видны лишь его вздрагивающие завитки. Старуха закричала, словно ребенок.

– Вот он! Но это Великий ясновидящий! – воскликнула она. – Почему ты меня обманул? Это ты, Саул!

И она издала длинный ужасающий хрип.

– Не бойся. Скажи мне, что ты видишь.

– Я вижу его поднимающимся из земли. «Старый человек в плаще…»

Саул упал на землю ниц, не в состоянии представить, чтобы Самуил произносил слова ртом женщины, скорчившейся перед огнем, откинувшей назад голову и закатившей глаза. Он говорил ее голосом, только слегка глухим, голосом, раздававшимся за морщинистыми губами.

– Почему ты побеспокоил меня? Почему ты поднял меня из Схеола? – спросил Самуил.

– Я в большом затруднении, – сказал испуганный Саул, глотая слюну, с трудом осмеливаясь приподнять лицо. – Филистимляне готовятся напасть на меня, и их много. А Господь отвернулся от меня. Он мне больше не отвечает, не является мне больше. Я позвал тебя, чтобы ты сказал мне, что я должен делать.

– Почему ты меня спрашиваешь теперь, когда Господь отвернулся от тебя и стал твоим противником? Он сделал то, что уже сообщил тебе моим голосом. Он вырвал царство из твоих рук и отдал его Давиду. А завтра ты и твои сыновья будете со мной, потому что Господь бросит твою армию и твой народ в руки филистимлян!

Саул, приподнявшись, рухнул. Прорицательница вскрикнула и устремилась к нему. Он распростерся на спине, рот двигался, но он не мог вымолвить и слова. Она склонилась над царем и попыталась посадить его на землю.

– Я сделала то, о чем ты меня просил. Я рисковала своей жизнью, – сказала она ему. – Теперь послушай, тебе надо поесть, прежде чем отправиться в дорогу.

В растерянности он качнул головой, издав непонятные звуки, как будто потерял дар речи. Она вышла и позвала на помощь адъютантов. Все трое настояли, чтобы Саул съел мясной паштет и два хлебца из кислого теста.

Потом они пустились в дорогу, чтобы присоединиться к войскам в Эн-Хароде.

Это происходило в тот час, когда Давид пробуждался на руинах Секелага.

Это было настоящим поражением.

Прибыв на восточный берег озера Генезарет, филистимляне сначала бросили свои колесницы против отрядов Саула, которые ждали их у южного входа в долину Изреель. У Саула не было колесниц в начале сражения, но они и не нужны были: тяжелые повозки поворачивали с трудом; чтобы совершить поворот, им нужно было двадцать локтей. Их грохот заранее предупреждал о приближении, и противник мог отступить без больших потерь, давая им проход. Конники на этих летящих монстрах становились хорошими мишенями для пехотинцев и лучников. Филистимляне потеряли таким образом много людей.