Эксплеты. Совет Девяти - Ирина Фуллер

Но трюк сработал, трактирщик заметно расслабился.

– Тогда берите повозку и езжайте вокруг гор.

– Нам сказали, можно сократить путь, – заметил Даррит, подходя к стойке.

Мужчина окинул Норта оценивающим взглядом:

– Ты, может, и мог бы, а она – вряд ли.

Даррит тоже мельком обернулся на Омарейл:

– Она крепче, чем кажется.

Эта манера говорить о ней, будто ее тут не было, выводила принцессу из себя, но она прикрыла глаза, силясь унять раздражение. Не хватало, чтобы трактирщик разозлился на них из-за ее несдержанности.

Тот пожал плечами и сказал:

– Дело ваше. Перебраться через гору можно: есть тропа. Но это займет целый день, если поспешать. А нет, так придется останавливаться на ночлег.

– Сколько часов пешком?

– Пешком? – рассмеялся трактирщик, и единственный местный посетитель хрипло гоготнул в ответ. – Нет, приятель, только на лыжах.

Омарейл разочарованно опустилась на свободный стул. Они зря потратили время на то, чтобы добраться до Усти, им все равно придется объезжать горный хребет. А ведь каждый день на счету…

– Где мы можем взять лыжи? – услышала она вопрос Даррита.

– Зачем нам лыжи? – процедила она, догадываясь, что к чему.

Он бросил на нее короткий взгляд, не удостоив ответом.

– Я не умею кататься на лыжах! – раздраженно уточнила Омарейл.

– На «кататься» у нас нет времени. Тебе нужно будет только перебраться через гору.

Девушка встала и подошла к мужчинам.

– Тогда подскажите, добрый господин, где можно взять сани? – обратилась она к трактирщику, а затем повернулась к Дарриту: – Потому что ты повезешь меня. Я не езжу на лыжах! Я ни разу не стояла на лыжах. И я не смогу пересечь на лыжах гору!

– Вам кажется, – спокойно отозвался Даррит, и Омарейл тихо зарычала.

Понимая, что сейчас начнет расплескивать свою злость на всех вокруг, она отошла подальше и сердито уселась на стул.

Ее спутник выведал у трактирщика всю информацию, а затем заказал еду. Два подогретых на огне печеных томата с фасолью стали их обедом.

– В дорогу лучше отправляться завтра ранним утром, – сообщил Даррит, пока они ели. – Нужно всеми силами избежать ночи в горах.

– Да, конечно, Норт, – Омарейл не смогла обойтись без язвительных интонаций. – Я ни разу не стояла на лыжах, но, если надо, разумеется, смогу ехать как чемпион-марафонец.

Даррит утвердительно промычал в ответ, словно не заметил насмешки.

– Надо найти место для ночлега, – сказал он будто сам себе.

– Может, хоть узнаем, в чем суть проклятья?

– Я узнал. Какая-то ерунда. Кто-то умер в горах и якобы спускается ночами в деревню и ест людей.

Омарейл застыла с вилкой в руках, изумленно приоткрыв рот.

– Прошу прощения?

– Это неправда. Никого на самом деле не ели.

Он проигнорировал ее хмурый взгляд, поэтому принцесса уточнила:

– Но в горах кто-то умер?

– Это случается сплошь и рядом.

Она отложила приборы:

– Сплошь и рядом?! Может быть, три сэкономленных дня не стоят того, чтобы так рисковать?

– Мы не знаем, что ждет нас в будущем. Один незначительный день сегодня может оказаться решающим завтра.

– Или мы просто умрем и тоже будем приходить сюда питаться местными жителями, – ответила Омарейл.

– Для особы королевских кровей вы очень много ворчите, – заметил Даррит, улыбнувшись, будто бы его собеседница шутила, и тут же обратился за помощью к трактирщику.

Норт разузнал все о месте для ночлега. Дом на окраине деревни пустовал, и путникам часто предлагали в нем остановиться за небольшую плату. Деньги шли, как поделился хранитель ключей, на поддержание здания в хорошем состоянии.

Это был деревянный домик, такой же, как и все в Усти. Темный, с белыми рамами, несколькими голыми кустами под окнами и высоким плотным забором. Калитка вела в небольшой двор.

Внутри пристанище выглядело достаточно опрятно: здесь регулярно проводили уборку. Но что-то было в этих комнатах, отчего они казались нежилыми.

В первом помещении стоял буфет, стол, умывальник – не с водопроводом, а с баком, из которого торчала палка. Омарейл поняла, что это было приспособление для поддержания гигиены, по раковине под ним, куску мыла на бортике и застиранному полотенцу на крючке справа. Но больше всего места здесь занимала печка с лежанкой.

Во второй комнате стояли две кровати и большой комод.

Было холодно, но их провожатый заверил, что дом протапливался достаточно быстро. Мужчина помог им с дровами, показал колодец с водой и даже позволил использовать крупу и чай, обнаружившиеся в буфете.

У них было все, что требовалось.

Время до ужина они провели за разговорами о Патере Успада. Даррит заставлял Омарейл погружаться глубже и глубже в омуты памяти, чтобы выудить оттуда всю возможную информацию. Бордора вырисовывался человеком суровым, верным традициям, прямолинейным и не терпящим насмешек. Он считал своим долгом заботу о тюрьме и правильном содержании в ней заключенных. Под правильным он понимал строгое, но справедливое отношение. Тем, у кого был шанс на спасение души, он его давал.

Ближе к шести часам Даррит сварил кашу. После ужина он читал старые газеты, которые нашел под лавкой. Видимо, их использовали для растопки. Омарейл играла на лале, разместившись на теплой печке.

Вскоре принцесса уснула. Проснулась она от того, что стало жарко. Было темно, только тусклый лунный свет проникал в окно и вырывал предметы из мглы. Принцесса откинула покрывало, которым, очевидно, укрыл ее Даррит, и уставилась в пространство. Сон больше не шел.

Где-то тикали часы. Далеко на улице лаяли собаки. За стенкой Даррит ворочался в кровати, пружины страдальчески скрипели и скрежетали.

Ощущение незащищенности начало закрадываться в душу Омарейл, холодной хваткой сжимая сердце.

Скрипнула деревянная половица. Пульс девушки участился. Ее фантазия быстро нарисовала страшную картину: ночью местные жители превращались в монстров, пожирающих путников. Они специально селили всех чужаков в этот дом, чтобы приходить сюда и лакомиться свежим мясом.

Вновь раздался скрип – но на этот раз на улице. Было похоже на звук открывающейся калитки. Омарейл сжала пальцами покрывало. Ей показалось, ей точно показалось.

Но шарканье чьих-то ног во дворе ей точно не померещилось! И собаки замолчали… недавно они лаяли на несколько голосов, а сейчас – тишина. Омарейл взглянула на часы.

– Полночь, – прошептала она.

Зачем она читала в детстве так много страшных историй? Зачем согласилась ночевать в проклятой деревне?