Вопреки - Валентина Кострова

— Он слишком порядочный.

— Как раз самое оно для моей репутации.

— Твоя репутация итак побелеет, когда все прознают об этом, - выразительно обводит взглядом комнату, я выдавливаю улыбку. По сути мне это ранчо не нужно. Если Марьяна останется здесь, я ей отдам эти двадцать пять процентов. От этой мысли паршивое настроение становится еще паршивее. Вздохнув, собираю свои вещи со стола.

— Что решил с Марьяной?

— Ничего. Я ей честно сказал, что не вижу себя лихим ковбоем. Она не бросит ранчо в память о своем муже.

— Кевин ей помог, конечно, она ему благодарна. Тогда после родов, после странных посылок Рената она были морально истощена.

— Если бы ты не скрывал от нее мое состояние, было бы по-другому.

— Уверен? – ирония в голосе Тайсума заставляет обернуться к нему. – Твои враги бы ее сожрали. Они бы схватили тебя за яйца, узнав о Кэтрин.

Тут я не могу спорить. У меня нет аргументов против. Адам говорит чистую правду.

— Ты прав.

— Послушай, Герман, - встает с кресла, подходит ко мне. – Марьяна с тобой натерпелась многого. Не буду скрывать, ваши отношения меня настораживали, я боялся за свою семью. Я запрещал Диане общаться с Марьяной, пока та была с тобой. Мне ты сам по себе был неприятен. Не люблю, когда меня держат на крючке.

— Твое мнение обо мне изменилось? – иронично выгибаю бровь, а где-то в груди становится немного тепло от сузившегося взгляда карих глаза.

— Ты не совсем безнадежен. Оказывается, ради кого-то умеешь жертвовать и разворачиваться на сто восемьдесят градусов. Вам нужно немного времени.

— Уж не сыграешь ли ты роль купидончика?

— Думаешь мне крылышки подойдут? И нимб над головой?

Дверь резко распахивается, заставляет нас двоих мужиков вздрогнуть. На пороге стоит растрепанная Кэтрин. Судя по тому, что она в пижаме, готовилась ко сну. Взгляд серых глаз устремлен на меня, их выражение заставляет меня швырнуть вещи в руках на стол и податься к дочери.

— Кэтрин... – опускаюсь перед ней на колени, чувствую себя полным ничтожеством и беспомощным, как никогда. Слова, которые бы дошли до Марьяны, совсем не уместны для маленькой девочки.

— Ты обещал... – тихо, почти одними губами, говорит Кэти. Сводит бровки, поджимает губы. Не плачет, но слезы готовы уже покатиться по щекам.

— Я не от тебя уезжаю, котенок. Просто возникли кое-какие дела, как только я их урегулирую, сразу вернусь к тебе и к твоей маме.

— Ты говорил, что тебя невозможно будет выгнать, даже если кто-то захочет. Почему ты уезжаешь? Я себя хорошо вела! Я даже кашу эту жидкую ела, потому что Молли говорила, что ты будешь рад моему здоровому аппетиту!

Молли вырвать язык, к чертям. Кэти обнять. Что я и делаю, притягиваю к груди дочь, она не упирается, не вырывается. Замечаю, как Адам тактично выходит из комнаты, кому-то что-то говорит. Возможно, даже Марьяне.

Беру на руки малышку, она доверчиво прижимается к груди. Вещи подождут, а вот успокоить принцессу нужно в срочном порядке. Правда, не знаю с чего начать. Взрослые разговоры с дочерью не уместны, какой бы она умной не была. Поэтому ложусь на кровать, все еще прижимая ее к себе, слегка качаю на руках. Она теребит пуговицы на рубашке, горячо мне дышит в ключицу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Запомни, дочь, где бы я не был, ты всегда можешь ко мне обратиться. Я тебя всегда буду любить и люблю очень сильно, несмотря ни на что.

Только с Кэтрин у меня перехватывает дыхание и становится трудно говорить. Только она умеет выбить из меня дыхание, заставить почувствовать себя беззащитным и открытым.

Кэтрин сползает с моих рук, укладывается рядом. Ложусь на бок, убираю темные пряди с лица малышки. Несколько секунд мы смотрит друг другу в глаза. Я вижу свое отражение, в буквальном и переносном смысле. Малышка серьезно говорит:

— Я расскажу тебе сказку про злого дракона и принцессу. Дракон был злой и страшный. Все его боялись. Он держал в страхе всех, кто находился у него под влиянием. Однажды ему встретилась принцесса. Только у принцессы был характер, и она не собиралась пугаться дракона. Они постоянно ругались, боролись друг против друга, потом прониклись симпатией. Стали бороться против рыцарей, которые хотели убить дракона и спасти принцессу. Им говорили, что они несовместимые, но на зло всем были вместе.

— И жили они долго и счастливо? – максимально серьезно спрашиваю, подозревая, что сказка выдумана Марьяной.

— Нет. Принцессу обманули, сказали, что дракона убили. Долго она печалилась и тосковала. Потом у принцессы появилась маленькая принцесса с глазами дракона.

— Конец?

— Папа! Ты меня перебиваешь! Я не буду рассказывать дальше.

— Все, я молчу. Чем закончилась сказка? Дракон воскрес и нашел принцессу?

— Да. Ты знаешь эту сказку? – большие глаза дочери вызывают улыбку.

— Когда-то читал, но не помню, конец.

— А конца и нет. Мама сказала, что автор оставил финал открытым. Это когда читатель сам додумывает, что случилось дальше между драконом и принцессой.

— А по твоему мнению, что случилось дальше?

— Они поженились и у них появились еще дети.

— Разве это возможно?

— Дракон попросил прощение за то, что раньше творил зло, теперь он добрый дракон. Принцесса его простила. Это же логично, когда они так сильно любят друг друга.

— А они любят друг друга?

— А если бы дракон не любил принцессу, разве бы он стал вновь живым и искать по всему свету принцессу?

— Логично. А что принцесса?

— Принцесса его любит.

— Ты думаешь?

— Пап, мама сказала, что если бы принцесса не любила дракона, то никакой бы маленькой принцессы не было. Потому что дети бывают от большой любви.

Любит? Все еще любит? Возможно ли такое после того, что ей пришлось пережить? Поможет ли ей эта любовь принять правильное решение? Сможет ли она теперь жить без меня, зная, что я жив? Я не смогу, поэтому с уверенностью могу сказать, как только будет появляться возможность удрать в Америку к Кэтрин и Марьяне, буду удирать. Надеюсь Адаменко не удумает выйти замуж за этого местного ковбоя, причины то нет, ранчо будет жить. Уж я об этом позабочусь.