Убийца на экспорт. Охота за русской мафией - Эдуард Тополь

– Ну спускайся! Быстрей!

А это – молодая белая женщина, но лица мне, конечно, издали не видно.

И в это время на другом углу, на Уэст-Энд-авеню, притормаживает полицейская радиомашина с двумя полицейскими – женщиной и мужчиной. И тот черный парень видит их и тут же возвращается к своему «мерседесу», открывает дверь, нагибается к водительскому сиденью, что-то достает и идет назад. И я вижу, что у него в руке пистолет и что он кладет этот пистолет под колесо машины, которая стоит позади его «мерседеса». Но я еще не могу понять, зачем он это делает. Я только вижу, что он положил пистолет под колесо той соседней машины, и только тут вспоминаю, что я без пистолета! Я забыл этот fucking пистолет дома! И вот я стою там посреди улицы, и передо мной человек с пистолетом и явно под наркотиком, а я без пистолета! И он по-прежнему кричит той женщине:

– Быстрей, спускайся!

Тогда я медленно иду назад к нашей машине. Я знаю, что он заметил радиомашину, но я не хочу, чтобы он смотрел в нашу сторону, потому что он тут же опознает и в нас полицейских. И я очень медленно иду назад и думаю: как же мне привлечь внимание моего fucking партнера, который физдит в машине с двумя детективами и не обращает ни на меня, ни на того парня никакого внимания? Окно нашей машины открыто, я стою недалеко и негромко зову:

– Билл…

Но он продолжает болтать и не слышит меня. Я повторяю громче:

– Билл!

Но он все равно не слышит. И тогда я кричу:

– Билл!!!

Он поворачивается:

– В чем дело?

Я говорю сквозь зубы:

– У парня пистолет. Перейди улицу к радиомашине и скажи, пусть полиция остановит его на каком-нибудь углу подальше отсюда. А я пойду назад. У него пистолет.

И в то же время я наблюдаю за этим парнем, а он продолжает говорить с бабой на балконе – мол, быстрей, спускайся. Но я уже понимаю, что теперь он может засечь меня в любой момент. И когда я пошел назад, этот fucking парень засек меня, я это кожей почувствовал. Я побежал к углу, но и он побежал туда же. Я бегу и думаю, что это глупо, потому что у меня нет пистолета, что я буду делать без пистолета? А Билл в это время бежит к полицейской радиомашине. Но я не хочу, чтоб они его брали тут, потому что Лариса должна была быть в этом ебаном доме. А если у этого черного есть оружие, то и у его бабы может быть оружие…

А он, этот черный парень, хватает из-под колеса машины свой пистолет, ныряет в «мерседес» и отъезжает. Но за углом его уже ждет вторая патрульная машина и начинает преследовать. А детективы подхватывают на нашей машине Билла, потом меня, и мы тоже включаемся в погоню, а за нами еще мчится эта радиомашина. И погоня уже в эфире, что самое важное. И он, этот черный, понимает, что ему не уйти, что сейчас все полицейские машины будут тут. Он останавливает «мерседес», выскакивает и бежит, и по дороге бросает пистолет в мусорную урну. Но патрульная машина уже там, два молодых полицейских хватают его, он сопротивляется, они скручивают его, надевают ему наручники и сажают на заднее сиденье. Потом выходят на радиосвязь и просят детектива, который может опознать его. А я уже здесь, мы подъехали, я говорю:

– Да, это он, поехали в участок!

И сажусь на заднее сиденье рядом с этим черным, а Биллу кричу проверить «мерседес». Но Билл сообразил: он сажает в «мерседес» кого-то из полицейских, а сам с детективами из 112-го мчится назад, к дому Кауфман.

А я еду с этим черным в полицейский участок и вижу, что этот парень явно психует.

Он наклоняется вперед и кусает молодого полицейского, который его брал. Я говорю:

– Что он делает?

Они говорят:

– Он кусается!

Тогда я схватил его за яйца, скрутил и говорю:

– А ну-ка меня укуси, так я оторву тебе яйца совсем!

Тут он сразу остыл. А я говорю этому молодому полицейскому:

– Почему ты разрешаешь кусать себя?

Он говорит:

– А я не знаю, что делать!

Я говорю:

– Ты видишь, что я делаю? Это то, что ты должен делать, когда он пытается тебя кусать. Ебни его! Ебни так, чтобы яйца лопнули!

И так мы приехали в 24-й участок. И когда они его выводили, он – даже в наручниках – брыкался и хотел лягнуть их ногами.

А в это время Билл уже вернулся к тому дому, и та баба, которая говорила с черным парнем, спустилась наконец вниз, но не одна, а с собакой. И он ей говорит: «Это ты говорила с тем парнем в «мерседесе»?» Она говорит: «Да». Он говорит: «Это твой, что ли, «мерседес»?» Она: «Да, это мой «мерседес». Билл ей говорит: «Но у твоего друга пистолет». А она: «Это мой пистолет». Билл своим ушам не поверил: «Что?» Она ему говорит: «Это мой пистолет». Он ей: «Ну, тогда поехали в полицейский участок». И оставил там дежурить двух детективов, а ее привез в полицию.

А я тем временем помог посадить этого парня в камеру наверху полицейского участка и спустился вниз. А там молодая полицейская, которая привезла сюда «мерседес», рассказывает: «Мы открыли багажник, вытащили оттуда эту маленькую сумку, а в ней – два кило героина!»

И вот эта сумка и пакеты с героином лежат теперь на столе перед дежурным офицером, и один пакет порвался, и немножко героина рассыпалось по столу. Тут появились Билл и эта женщина с собакой, и я говорю ему: «Билл, кто она такая?» А он говорит: «Это ее пистолет». Я: «Что? Она в своем уме?» Он говорит: «Это ее парень, и она, наверно, хочет его выручить». Тут она сама подходит к дежурному офицеру и говорит: «Это мой пистолет». А я стою спиной к стойке, закрываю ей вид на пакеты с героином и говорю: «А как насчет героина?» Она: «И героин мой». Я говорю: «А в чем он был?» Она: «В сумке!» Тогда я отхожу, и она видит эту сумку и героин. Я говорю: «Это твоя сумка и твой героин?» Она говорит: «Да». Но я еще не верю своим ушам, ведь два кило героина – это от 15 лет до пожизненного! Я говорю ей: «Ты уверена?» А она: «Абсолютно!» И – можешь себе представить? – слюнявит палец, макает его в рассыпанный на столе героин и слизывает языком!

Ну а когда у вас в руках два кило героина, то вы должны вызвать людей из прокуратуры и из бюро по наркотикам и все такое. И они должны снять это все на видео. А пока ехала к нам прокуратура, дежурный офицер спрашивает, кто произвел арест. В полиции за это дают кредит, благодарность, и, по правилам, арестовавшим офицером является тот, кто был инициатором ареста. Тут молодая полицейская, которая вытащила героин из багажника, выступает вперед и говорит, что она была первой, кто по радио вызвал полицию. Конечно, она знает, что это Билл велел ей вызвать полицию, но Билл – агент ФБР, и поэтому он не может в полиции получить благодарность за арест. А им нужно выделить отличившегося полицейского. И вот она нахально заявляет, что она инициатор ареста. А я не хочу высовываться и брать это на себя, потому что это наркотики, и не просто наркотики, а два кило! То есть полно потом хлопот с показаниями, а у нас своих дел по горло, у нас Яков Камский в Чикаго ждет гостей от Славы Любарского и Лариса Кауфман в бегах. А кроме того, арестовавший офицер должен сопровождать арестованных в Central Booking и, значит, быть при оружии. Поэтому я не хочу встревать в это дело. Но и этой нахалке не хочу отдавать credit. Поэтому я ей говорю: «Извини, кто сказал тебе, что нужно задержать этого парня?» Она говорит очень холодно: «Агент ФБР». Я говорю Биллу: «Агент ФБР, кто сказал тебе, что у парня пистолет?» Билл говорит: «Полицейский детектив Гриненко». Я говорю ей: «Между прочим, это я – Гриненко. Это делает меня инициатором ареста, так?» Она говорит: «Да…» Я говорю: «Но я не хочу благодарности за этот арест. Я считаю, что люди, которые рисковали своей жизнью, чтобы схватить преступника с пистолетом, – они должны получить благодарность за этот арест». И вот там стоят два этих молодых мента, и я говорю им: «Кто из вас двоих хочет этот арест?» Они смотрят друг на друга, а я говорю: «Вы взяли этого парня, вы и решайте между собой, кто из вас получит благодарность за арест».