Убийство в Тамбовском экспрессе - Валентина Андреева

9

— Ну что? Будем говорить правду или сначала позавтракаем? — поинтересовалась из коридора Наташка. Вопрос адресовался отмокавшему в ванной Олегу и был закономерным результатом ее печальной повести о тяжких последствиях вранья. Примеры, основанные на реальных событиях, приводились убойные. Вот только неприятности случались с другими людьми. Можно подумать, сама никогда не врала.

Прутков не ответил, и подруга, пожав плечами, пришла к выводу, что собеседник молчит, поскольку «воды в рот набрал».

— Ну и правильно, — поддержала она его. — Зачем зря балаболить с напрягом да еще на весь подъезд. Вдруг враг не дремлет. Ириша, ты пока молчуна покарауль, а я в магазин смотаюсь. Если нашего постояльца за столом куском хлеба попрекать, он точно разговорится. Лучше рано, чем поздно, то есть пока им не подавится. Хлеба у нас нет, а сосисками давиться не принято — дороговато будет.

Занятая поисками упаковки чайной заварки, я охотно согласилась. Из дома можно выходить без опаски. Как выяснилось, в семь утра Олегу звонил друг Сергей, давно не виделись. Тот обещал за ним заехать и приютить на пару деньков. Олег был уверен, именно его и не впустила Анастас Иванович. Повторные звонки на номер этого самого Сергея остались без ответа, но Олег не терял надежды выйти с ним на связь.

Я сразу догадалась, что Олег врет. В семь часов нерабочего утра без серьезного повода будоражить пустопорожним звонком не будут. Прутков определенно не хочет делиться с нами своим секретом. Ну и пусть. Нас с Наташкой это не касается.

Поиски заварки затянулись, поскольку в процессе этого увлекательного занятия обнаружилось много интересных вещей. В результате об Олеге было совершенно забыто. Вывод о том, что я плохая хозяйка не стал неожиданностью, давно привычное звание. Я регулярно принимаю по этому поводу «поздравления». Радуясь удаче — Димкиному отсутствию, сама поздравила себя с бесхозяйственностью и отсортировала на выброс давно просроченную бакалею. Пальчиковые батарейки в ее состав не входили, но составили компанию по срокам годности. Как они попали в двухлетний пакет с остатками пшена и как сам пакет оказался среди сухофруктов, осталось загадкой. Да и не важно. Скорее всего, в результате моих глубоких раздумий на какую-нибудь важную тему. Главное, я не сварила из всего этого кашу. Капризная штука. Ее же только маслом не испортишь. Заварка удачно обнаружилась там, где в принципе не должна была находиться — на самом виду, в красивой баночке из-под кофе. Моя работа! Декупажная. Я сразу вспомнила, как мне не хотелось расставаться с этой расписной красотой, когда Димка пытался пристроить ее под какие-то мелкие железяки.

Вернувшаяся из магазина подруга застала меня на последнем, решающем этапе стихийной разборки — выносе мусора. Прямо на лестничной площадке у мусоропровода. И смиренно попросила извинения за длительную задержку. Разумеется, не по своей вине. В универсаме огромные очереди. Такое впечатление, что москвичи сплоченно доели все праздничные запасы и также сплоченно озверели от голода. К тому же кончился рождественский пост. Занятая размышлениями о нерациональном расходовании денежных средств семейного бюджета, я с пониманием поддакнула и с ужасом вспомнила, что в моей квартире инородное тело — Олег. Кажется, он так и не вышел из ванной. Неужели заснул и утонул? Только этого мне не хватало!

Опасения не подтвердились. Олега вообще не оказалось в квартире, впрочем, как и на балконе. Мы даже не поленились заглянуть на соседские.

— Смылся… — огорченно догадалась я.

— Ага. Твоим новым персиковым гелем, — согласилась Наташка. — Быстрорастворимым. Так целиком на «нет» и сошел. В канализацию. — Она с тревогой оглянулась на вешалку. — Слава богу, не с чужой, а со своей курткой и… Нет, Димкины тапки на месте. Надо же, блестят, как новенькие. Он их что, твоим кремом от морщин смазывает?

— Не знаю… — Я не врубилась в смысл вопроса.

— Так узнай. При случае. Неужели Ефимов подворовывает твою косметику? Дорогая моя, мне кажется, ты меня не слышишь.

— Слышу.

— Но у тебя нет крема от морщин. За ненадобностью. А ты даже не возмутилась.

— Что?

— Я же говорю, не слышишь!

— Прекрасно слышу. Зачем он мне? Я в своем уме. Несмотря на привлекательные рекламные аннотации, ни один крем не поможет избавиться от возрастных изменений. Морщины — умеренная плата за продвижение к старости, так сказать, постепенная подготовка. Ничто в жизни не дается даром.

— Особенно пластические операции. Эк ты разговорилась! Интересно, почему слинял Олег?

— Наверное, связался с другом Сергеем и… поехали отмечать Рождество Ты же сама мечтала об английском варианте прощания. Если верить рекламе Газпрома, мечты сбываются.

— Да какой дурак ей верит! И мне этот чужеземный вариант прощания разонравился. Им явно начинают злоупотреблять. Анастасия с Ульяной, проводница, покойник из тамбура… Может, стоит позвонить гражданину Пруткову и вежливо обругать его за невежливость? Эх, зря я много хлеба купила, теперь попрекать куском некого.

Я хлопнула себя по лбу упаковкой чая, несказанно удивив этим подругу. Да и себя тоже. С момента обнаружения так и таскаю ее с собой. С одной стороны, правильно, если бы не таскала, давно бы в очередной раз потеряла.

— Это что, навигатор? — ткнула в нее пальцем Наташка.

— Путеводитель. В какой-то мере… Активно помогает вспомнить, на чем я остановилась.

— На собственном шарфе. И не просто остановилась, а продолжаешь на нем топтаться. Зачем тебе такой длинный? Четверть экватора.

— Затем! Между прочим, твой подарочек.

— Надо же, как его жизнь с тобой вытянула. Вырос с возрастом. Вот кому морщины не страшны! Если разрезать на три части, будет три подарочка. Ну-ка, ноги прочь от моего презента!

Я послушно отступила, вызвав очередную волну Наташкиного недовольства. Мне следовало не просто отступить, а поднять при этом шарф, аккуратно свернуть и положить на место. Подруга демонстративно закинула его на вешалку, но он одним концом непослушно свесился с полки.

— Ир, твои шмотки все в тебя. Строптивые. Передай мне свой мобильник, я сейчас позвоню этому негодяю Олегу. Только от твоего имени.

— Почему от моего?

— От своего наговорю много лишнего, мое слово, точно, не воробей. Скорее кувалда. Или дубина… Стоеросовая.

К великому удивлению запаса Наташкиного красноречия от моего имени хватило только на одну первую фразу: «Ну и как это понимать?!» Дальше она молчала и, судя по вытаращенным на мою пачку чая глазам и открытому рту, собиралась проглотить ее целиком, сухим пайком, совершенно не волнуясь, что она встанет поперек горла.

— «Ну и как это понимать?» — осторожно напомнила я подруге точку отсчета переговоров, полагая, что цена ее молчания, несчастная пачка, слишком уж велика. На всякий случай вообще убрала ее с Наташкиных глаз долой. На верхнюю полку вешалки, к шарфу. Подруга проследила за полетом упаковки, перевела на меня бессмысленный взгляд, кивнула и, не отрывая мобильника от уха, сосредоточенно пожевала губами. Я медленно протянула руку за телефоном, но Наталья, шлепнув меня по ней, точным броском закинула его к пачке чая.