Магистр ее сердца - Оливия Штерн

— Погоди, — бледные пальцы с внезапной силой вцепились в край сюртука, — я… поговорить с тобой хотел.

Мариус выдавил из себя бодрую улыбку и уселся обратно.

— Слушаю.

— Мне кажется, что скоро меня совсем не станет, — сходу заявил Авельрон.

— Мы еще поборемся…

— Да, да… — он устало закрыл глаза, потом посмотрел на Мариуса долгим задумчивым взглядом, — я мечтаю о том, чтобы у тебя все получилось, но… В общем… Я, как мне кажется, уже имею право на последнее желание.

— За купол не пущу, — говорить это было неприятно. И хотелось надеяться, что Авельрон поймет.

Он понял.

Брат Алайны вообще оказался на диво понятливым парнем.

— Я хотел попросить за сестру, Мариус. Пообещай, что не оставишь ее. Пообещай, что сделаешь все, чтобы она была счастлива. Ты ведь… скажи, ты правда ее любишь? Она ведь… не игрушка для тебя, а?

В груди словно раскрылся стальной цветок. Любит ли он Альку? Любит ли?..

— Я умру за нее, — честно ответил Мариус, глядя в серые глаза Авельрона, которые были так похожи на другие, такие родные, любимые.

— Пообещай, — упрямо повторил умирающий, все цепляясь скрюченными, как будто сведенными судорогой пальцами за рукав.

— Она будет счастлива, Авельрон, — Мариус аккуратно высвободился, — клянусь. Но тебе… знаешь, не думай о дурном. Пока я тебя держу здесь, ты не умрешь. Дважды в день я тебя подпитываю, этого достаточно. Будем держаться, Рон, будем.

Он положил худую руку принца поверх одеяла. Вздохнул. Огляделся.

А потом понял, что Рон снова уплывает. Дыхание сделалось глубоким, спокойным. А взгляд стекленел.

Мариус почувствовал, как волосы на затылке зашевелились. Чувство, что кто-то смотрит на него сквозь глаза Авельрона, было таким сильным, что руки сами взметнулись в охранном жесте, вычерчивая в воздухе простой магический щит.

"Дурак, если это действительно тварь астрала, плевать она хотела на твои слабые потуги защититься".

Магия в классическом ее понимании бессильна против тварей с той стороны.

Здесь нужно было… что-то особенное. Что-то совсем иной природы.

И как же странно, что тварь астрала так вцепилась в Авельрона.

История земель Порядка ничего подобного не знала. Впрочем, могло быть и так, что те, кем овладевала подобная тварь, просто не доживали до того момента, как прецедент мог быть продиагностирован. Умирали, так и не добравшись до Надзора…

* * *

Ближе к полудню, окончательно одурев от обилия свитков своего предшественника, Мариус вышел из резиденции и побрел по направлению к королевскому дворцу. Он думал дойти до той самой площади Порядка, поглядеть на скользящих по катку счастливых горожан, быть может, все же купить кружечку глинтвейна и затем вернуться к работе. Он мог бы отправиться домой, но прекрасно понимал, что появишься дома — и уже никуда не захочется больше идти, захочется остаться там, с Алайной, пусть даже и пролегла меж ними тень болезни Авельрона. А дела нужно было заканчивать, хочешь ли, не хочешь ли. Поэтому, чтобы не поддаться соблазну, Мариус решил посреди дня домой не наведываться. Уж лучше дотерпеть до вечера, а там уж все оставшееся время посвятить его девочке. Сводить ее по магазинам, наконец, благо, что они работали допоздна. Или даже в королевский театр. Мариус понятия не имел, что там сейчас ставили, но точно знал, что представления дают каждый вечер.

Так, размышляя и глубоко вдыхая свежий морозный воздух, он добрел до катка и вмиг окунулся в бурлящее, искрящееся веселье — жаль только, не свое. Было шумно. Детвора визжала, кто-то постоянно падал и тут же поднимался, шуршал взрезаемый катками лед. Определенно, сюда нужно было вести Альку. И обязательно Тиберика. Купить им коньки, и пусть себе упражняются… Тут Мариус задумался над тем, а полез бы он на каток, и тут же решил, что — нет. Кататься он умел, но… Магистру надзора, посреди развеселой толпы как-то несолидно. Люди не поймут.

Он неторопливо отодвинулся от бортов катка в сторону палаток со съестным, потянул носом знакомый и весьма привлекательный запах. Жареные колбаски выдавали на большом ломте хлеба, в придачу — грубую салфетку из дешевой серой бумаги. А в палатке по соседству с тяжелые керамические кружки наливали исходящий вкусным паром глинтвейн.

Это уже было чересчур, и Мариус решился. Порылся в карманах, добыл монетку нужного достоинства, и через несколько минут уже стоял с краю с ароматной жареной колбасой и кружкой горячительного. В конце концов, почему он должен себе отказывать в маленьких радостях жизни?

Он спокойно обедал, прихлебывая глинтвейн, и на него — на магистра, в черном форменном сюртуке с золотым шитьем, никто не обращал внимания. Наверное, жители Эрифреи толком и не знали, кто такой магистр и как выглядит. Вряд ли предыдущий магистр баловал их своим присутствием. Но это же было и хорошо, по крайней мере, никто в Мариуса не тыкал пальцами, никто не шушукался за спиной.

— Ниат Эльдор, — окликнули откуда-то сбоку.

Мариус нахмурился. Ну вот и конец отдыху. Повернулся, выискивая в пестрой толпе обладательницу голоса. Искать долго не пришлось: к нему энергично двигалась ниата в темно-синем платье и роскошной шиншилловой пелерине. Прическа растрепалась, несколько темных локонов шаловливо падали на плечи. Лицо разрумянилось. Красивое, в общем, лицо. Приятное и умное. И Мариус с большим трудом признал в этой наслаждающейся жизнью женщине Энолу Дампи.

Она подошла к нему, все еще улыбаясь. В руке она держала большой румяный пирожок, надкушенный с одного края, а с другого завернутый в салфетку.

— Добрый день, — проговорила, смеясь, — что это вас заставило покинуть свою мрачную башню?

Мариус пожал плечами. Начало разговора совсем не выглядело началом деловой беседы, и это сбивало с толку.

— Почему… мрачную? — он нехотя улыбнулся.

— У нас вся гильдия только и шепчется о том, что нынешний магистр сычом сидит в своей башне, а по ночам выходит в город и крадет непослушных детей.

— Что? — Мариус даже забыл о глинтвейне, — как так?

А потом сообразил, что ниата Дампи изволила пошутить. В ее рысьих глазах прыгали смешинки.

— Не обижайтесь, — весело сказала она, — как еще вас разговорить? Такой серьезный мужчина, что даже и подойти страшно.

Они помолчали, глядя на веселящуюся детвору. Энола откусила от пирожка. Спросила:

— Часто сюда ходите?

— Сегодня первый раз. — Мариус примерялся к жареной колбасе, пока не остыла.

— А я уже третий день сюда прихожу, — откровенно призналась Энола, — я бы и Леону взяла, но ей без охраны никуда.

— Леону Дей Флодрет? — на всякий случай уточнил Мариус.

Энола кивнула. Потом сказала:

— Бабочка, которую сотворила невеста ваша, живет и здравствует. Леона радуется. Надеюсь, что эта… животинка ничего плохого не сделает, хоть и плотоядна.