Dominium Mundi. Спаситель мира - Франсуа Баранже

Передвижение по этой местности было настолько затруднено, что до наступления ночи, которая вынудила их поискать себе пристанище, они преодолели всего четыреста километров. Поскольку поблизости не обнаружилось подходящего укрытия, они решили выбрать лесистый провал. Почти два часа потребовалось им на поиски такого, чьи отроги были достаточно пологими, чтобы могли пройти першероны, а потом еще три четверти часа ушло на спуск. Когда они расположились на маленькой площадке, покрытой губчатым мхом, сил у них хватило только на то, чтобы проглотить минимальный паек, прежде чем забыться свинцовым сном, – настолько их вымотал этот изнурительный день скачки, а главное, все переживания накануне.

Утром, заставляя себя старательно пережевывать пайки, они при свете зари увидели странный пейзаж лесистого провала.

Они находились в пространстве длиной метров в шестьсот и шириной по центру метров в шестьдесят. Растительность была такой плотной, что глубину провала можно было прикинуть только на глаз. Как минимум сто метров в самой низкой точке. Оттуда, где они расположились, вид на идущую уступами мешанину растений, сцепившихся и словно проросших, как чешуя, друг в друга, сильно сбивал с толка. Непонятно было, откуда начать, чтобы отследить путь в этом растительном хаосе. Слышался плеск множества источников, питавших провал водой, но определить их местонахождение было практически невозможно.

Сами растения словно изощрялись в своем стремлении показаться как можно более необычными на взгляд землян, вольно перемежая сиреневое с фиолетовым, а вовсе не зеленое с коричневым, как на Земле, и используя формы и текстуры, напоминавшие что угодно, но только не растительное царство. Что до животных, то, хотя разнообразные крики и пение доносились со всех сторон, тех, кто их издавал, почти не было видно, – возможно, они были слишком напуганы неизвестными существами, чтобы показаться им на глаза.

Однако, несмотря на кажущуюся враждебность джунглей, Танкред чувствовал себя здесь лучше, чем на поверхности. Тут кишела жизнь, существа дышали, развивались, размножались, умирали. Тут был живой мир.

Танкред снова вспомнил о скалотигре. Прямо перед тем, как проснуться от его рыка, он видел его во сне.

Он не разглядел скалотигра в своем сновидении – возможно, подсознание, ни разу не увидев его наяву, не сумело создать соответствующий образ в грезе – но это был именно он, Танкред не сомневался. Таким образом, странные сны, к которым Танкред почти привык, зачастую несли в себе провидческое начало. В последнем тигр нападал. А вот экземпляр, который приблизился к ним этим утром, ушел, даже не показавшись.

Ах, да я теряю время, пытаясь найти смысл в бессвязных снах!

– А вот я не очень хорошо спал, – вздохнул Льето, снимая перчатки, чтобы согреть ладони о горячую кружку. – Без терморегуляции экзоскелета у меня зуб на зуб не попадал. Чертова планета, где постоянно то слишком жарко, то слишком холодно!

Накануне Танкред посоветовал ему отключить обогрев в «Вейнер-Никове», чтобы сэкономить энергию. Поскольку у них нет возможности их подзарядить, лучше как можно меньше использовать альвеолярные батареи. Разумеется, благодаря солнечным энергоуловителям скафандров есть возможность частично регенерировать их, однако этот процесс занимает несколько дней. А если им придется сражаться, боевые экзоскелеты разрядятся всего за несколько часов.

– Мне тоже было холодно, – кивнул Танкред, – но я так вымотался, что быстро заснул.

– Честно говоря, не только холод не давал мне спать, – доверительно сообщил фламандец. – Я все время думал о том, что мы сделали.

При этих словах Танкред снова почувствовал себя виноватым в том, что увлек его за собой.

– Еще не поздно передумать. Если ты сейчас вернешься в лагерь и скажешь, что я увел тебя силой, то проблемы у тебя, конечно, будут, но это не разрушит твою карьеру.

Почувствовав, что аргумент слабоват, Танкред добавил:

– А главное, друг, я ни сном ни духом не стану тебя осуждать. В тот момент я согласился, чтобы ты пошел со мной, потому что пребывал в полной растерянности, но это была плохая идея, и у тебя еще есть…

– Кончай распинаться, Танкред. Никто меня не заставлял идти с тобой, и я никогда не стал бы утверждать обратного. Что бы я стал делать в армии, которая подобным образом обращается с таким человеком, как ты? Меня там ничто не держало.

– Но… а твой брат?

– Мой брат прекрасно обойдется без меня. Со своими дружками-ультра он легко найдет мне замену.

Хоть Танкред и подумал, что друг слишком суров, но не стал спорить. Не место и не время. Он хорошо помнил тяжелую сцену, разыгравшуюся в казарме 78-го всего день назад.

Когда он ворвался в расположение своей части, чтобы забрать кое-какие вещи до того, как там появится военная полиция, его уже ждал Льето. К счастью для Танкреда, полиция не знала его так хорошо, как молодой супервоин. Тот, прекрасно догадываясь о намерениях своего экс-лейтенанта, решительно настаивал на том, чтобы сопровождать его. Времени на споры не было, к тому же в глубине души Танкред обрадовался, что друг будет рядом, а потому уступил. Тут-то и появился запыхавшийся и почти не владеющий собой Энгельберт. Разразился жесточайший спор: старший брат испробовал все, чтобы удержать младшего, и осыпал оскорблениями бывшего командира. Для Танкреда это был нелегкий момент, но время поджимало, и ему пришлось жестко оборвать ссору и уйти в сопровождении Льето под взглядом его отчаявшегося брата.

В конце концов, Льето требовал одного: чтобы к нему перестали относиться как к ребенку и позволили самому принимать решения. Этим утром наступило похмелье; но такова расплата за право самому решать свою судьбу.

Танкред же чувствовал себя на удивление хорошо. У него впервые возникло ощущение, что он свободен, действительно свободен. Конечно, эта эйфория окажется преходящей. Очень скоро реальность безжалостно напомнит о себе, будь то опасностями неизвестного окружения или постоянным страхом, что их поймают, или же вероятной невозможностью вернуться на Землю и увидеть семью. А главное, окончанием отношений с Клориндой. Он знал, что все это стремительно нахлынет на него, затопив целиком, но сейчас он хотел насладиться моментом. Он мог наконец думать и действовать сам, не опасаясь ни собственных мыслей, ни своих убеждений.

Льето, который справился со своим пайком – и с частью пайка Танкреда, – смотрел на него, размышляя, какой поток мыслей бушует сейчас в этой черепной коробке. Несмотря на следы усталости, лицо его экс-лейтенанта никогда еще не выглядело таким умиротворенным.

– И что теперь? – спросил Льето наконец, вырывая друга из раздумий. – Что будем делать?

Танкред глянул на него с улыбкой. В голове у него прояснилось.

– Есть у меня одна мыслишка…

* * *

В тот вечер я был мрачен. Впрочем, убирать помойку – не то занятие, которое заставляет прыгать от счастья.

Каждый вечер перед самым наступлением ночи один из нас обязан был вынести накопившиеся за день отходы и выбросить их в провал в двухстах метрах от нашего троглодитского становища. Поначалу мы довольствовались ямой поближе, но вонь, которая неслась оттуда, как только температура днем поднималась, быстро заставила нас подыскать местечко подальше. И теперь все мы были вынуждены по очереди тащить несколько десятков килограммов мусора по каменистой дороге, чтобы бросить его в такую глубокую дыру, что было едва слышно, как он приземляется на дне.