Большие проблемы маленькой блондинки - Галина Владимировна Романова

В сентябре они отведут ребят в школу. Женька снова станет ходить на службу. Она будет ждать возвращения и мужа, и сыновей, а ночами…

А ночами они снова, может быть, станут безмятежно, просто беспутно счастливы, как когда-то.

Жанна вздохнула, поднимаясь со скамейки, где присела отдохнуть от своего бесполезного вояжа.

Может, будут они счастливы, а может, и нет. Это еще вопрос, с огромным уродливо изогнутым знаком.

Кто-то же грохнул эту девку. Пускай даже и за компанию с бандитом. Вот и нужно ей теперь шевелить одним своим местом и попытаться найти хоть одного мало-мальски приличного подозреваемого, чтобы поменять его местами с собственным мужем. И вот когда ее Масютин выйдет из-под стражи, тогда…

А уж тогда и позабыть обо всем можно. Когда Женька снова окажется дома, рядом, у нее абсолютно не будет никакой нужды в этом самодеятельном расследовании. Абсолютно никакой!!! Плевать ей на смерть этой распутной девки и на смерть ее любовника.

Только бы вот найти еще этого подозреваемого. И подсунуть его коллегам мужа в качестве утешительного приза.

— Добрый день. — Жанна вымученно улыбнулась, сунувшись в следующее окошко следующей палатки почти по пояс. — Душно тут у вас…

В палатке, набитой всякой освежающей дыхание дребеденью, было просто невыносимо дышать. Железный остов накалился до температуры, соперничающей с температурой доменной печи. Казалось, еще немного, и черный металлический остов начнет медленно пузыриться и стекать на асфальт лужицами грязной руды. Ни кондиционера — упаси господи, какой кондиционер, унесут вместе с торговой точкой, — ни вентилятора не наблюдалось. Продавец — молодой парень лет двадцати, с взмокшими от жары волосами и остановившимся взглядом прозрачно-голубых глаз едва дышал, боясь хватануть лишнюю порцию обжигающего воздуха.

— Вам чего, барышня? — просипел он, едва скосив на Жанну взгляд. — Шоколада нет, весь растаял. Мороженого нет по той же причине. Напитки только горячие.

— Мне Светку Светину нужно, — проникнувшись его отчаянным положением, сразу выпалила без предисловий Жанна. — Ищу эту стерву целый день.

— А зачем? — То же тупое равнодушие, сквозившее из тупых равнодушных глаз. — Зачем вам, барышня, Светка?

— Это не она мне, а я ей!

Ей пора было выбираться из душного зева пылающей жаром палатки, если не выбраться прямо сию минуту, можно остаться там насовсем. К телу давно прилипла вся одежда. Виски давило от духоты и усталости. Ноги саднило от нажитых на улице Семеновской мозолей. И вот если сию минуту ей не вылезти из тесного проема на улицу, то она умрет прямо так: половина туловища на июньском солнцепеке, а голова, плечи и грудь в огненном жерле раскалившейся докрасна палатки.

И именно по этой самой причине, наверное, она безо всяких переходов принялась орать на бедного парня, вяло обмахивающегося старой скомканной веером газетой. От жары, от отчаяния и от сознания того, что смерть ее даже ближе, чем она могла себе предположить.

— Эта тварь заставила меня таскаться от палатки к палатке! Она сказала — найдешь! Я и ищу! А ее нигде нет! А это ей, а не мне нужны бабки, понял?! — Про деньги она придумала уже на ходу, заметив робкое мелькание мысли в остановившихся глазах продавца. — И с какой такой радости я должна искать эту скотину?! Чтобы дать ей в долг?! Да ей даже в зубы мне после этого дать…

Следующее слово было неприличным. Она его пару раз слышала от старшего Антохи, и оба раза тот был наказан за непотребство в выражениях. Но коли уж назвалась неприличным грибом, нужно было корячиться в тот самый кузов на таких же неприличных условиях, и поэтому, набрав в грудь побольше покалывающего трахею воздуха, Жанна с чувством закончила:

— Западло!

— Западло. Согласен, — повеселел сразу парень, осторожно шевельнулся, словно пробовал, не сгорит он прямо тут же заживо, если привстанет со своей табуреточки. Не сгорел. Жив остался. — Но Светка она такая. Кидалово — это ее жизненное кредо, барышня.

— Какая я тебе барышня, засранец?! — возмутилась Жанна совершенно неподдельно. — Ты мне эту тварь найди, а я тебе за это…

Тут она умолкла, поскольку не представляла, что и сколько нужно давать за подобного рода услуги. Не в деньгах было дело, а в том, с каким вдруг проснувшимся плотоядным интересом принялся паренек месить взглядом ее грудь, ввалившуюся в его торговое окошко.

— Ну! — строго прикрикнула она, попыталась прикрыться кофточкой, но та нахально поползла с пупка, а пупок парню тоже был виден, и это породило новую волну вожделенного внимания. — Какого черта молчишь? Где Светка?

— А черт его знает! — ответил тот, с трудом сосредоточив расползающееся от жары и женских прелестей внимание на вопросе. — Все говорят, что будто бы сгорела с Удобным, только…

— Только что? — Жанна все-таки полезла обратно на улицу, потому что еще немного, и она точно сдохнет под восторженное сопение молодого ублюдка, тому-то что, тому хоть какое-то, да разнообразие в таком пекле.

— Только не верится мне, что Светка могла так вот запросто сгореть. Не тот человек.

— А каким должен быть человек, чтобы запросто сгореть?

Все, ей надоело играть роль лихой тетки при деньгах. Надоело кривляться перед одуревшим от зноя продавцом. И притворно удивляться она не станет, и охать и ахать тоже. Будет просто говорить, по возможности спрашивать и узнавать, и все.

— Каким? — кажется, его ничуть не смутило ее равнодушие и то еще, что возможная Светкина смерть ее как бы совершенно не удивила. — Другим!

— Каким «другим»? Ну, вот каким другим должен быть человек, которого запросто можно сжечь?! — завелась снова Жанна, она точно с ума сойдет от всего этого, по затылку ползли ручьи пота, скатываясь за кофточку, которая еще теснее прилипала к телу, будто вторая кожа. — Светку сжечь заживо нельзя, а кого можно?

— Меня, — запросто так ответил парень. — Меня запросто. Вот сижу и издыхаю третий день в этой духовке, а Светка бы не стала. При ней здесь три вентилятора было. Хозяин грозился даже кондюшник поставить. И это при ней! А мне даже одного вентилятора не досталось, раздал по другим точкам.

— Философ! — фыркнула Жанна и принялась отлеплять от тела кофточку, потрясая ею, чтобы тело хоть немного остывало от зноя.

— Философ не философ, но то, что Светка кони нарезала, я не верю, — спокойно парировал молодой продавец, окончательно очнувшись от сомнамбулического созерцания. — Наверняка ошибка какая-нибудь.

— Наверняка, — промямлила Жанна, не зная, плакать ей от радости или смеяться от горя горького.

Ведь если Светина жива, что получается?!

Получается, что Женька вне подозрений и скоро будет дома.

А если жива, то что получится?!

Получится, что любовь всей его жизни цела и невредима и можно после краткосрочного разбора полетов продолжить бег трусцой на сторону и…