1993 - Сергей Шаргунов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 37 38 39 40 41 42 43 44 45 ... 119
Перейти на страницу:

Таня следила, чтобы родители принимали лекарства. Температура у матери спала до тридцати семи, но она всё еще лежала, у отца держался жар, но и на второй день он смотрел жадно, во все глаза, сидел на стуле, придвинувшись к телевизору, стараясь не упустить ни слова.

– А не такая уж Ида и умная, – заметил он вдруг. – Нет, Лена, народ еще не понимает, и ты – как все… Прозреют люди, а поезд тю-тю… Хасбулатов верно спросил: что это за правительство? Мальчики в розовых штанишках. А старики в помойках роются. Ельцин… С похмелюги выступал, прическа набекрень, зал хохочет. Чего гадать, разгонит депутатов и дальше будет пить беспробудно.

– Прям… По новостям смеялись: депутат, забыла фамилию, вышел покурить, увидел машины снегоуборочные и принял их за танки.

– Павлов. Николай Павлов. Смеялись? От телевизора правды не жди. Когда депутатов разгонят, тот же телевизор тебе скажет: так им и надо.

С тех пор в жизнь Брянцевых вошли новые персонажи, чьи фамилии, лица, поступки и слова Виктор стал знать, как болельщик, кого-то одобряя, кого-то ругая.

Ойкина и Аксючиц, Бабурин и Челноков, Константинов и Астафьев, Якунин и Юшенков, Андронов и Уражцев, Исаков и Шашвиашвили…

На апрельском референдуме девяносто третьего года на избирательном участке у Тани в школе родители голосовали так.

Мама: да-да-нет-да.

Папа: нет-нет-да-нет.

В конце мая девяносто третьего в школе устроили дискотеку. Родители копались на огороде, Рита зашла, наряженная в короткое, обтягивающее красное платье. Таня была поражена эффектностью подруги: она покачивалась в душном облаке духов, рот лоснился и краснел, как рана. Таня была одета скромнее: джинсовая юбочка, детская розовая майка с морской звездой, выложенной стеклянными бусинками.

– Такая и пойдешь? – Рита хмыкнула.

– Какая? Блин, погоди, – Таня взбежала по лестнице к маме в комнату, открыла ее ящик в подзеркальнике.

Она давно подкрашивалась незаметно, но сейчас ей захотелось выглядеть не хуже Риты и накраситься на всю катушку. Достала помаду, круговым движением намазала губы, вглядываясь в зеркало. Схватила черный тюбик и жесткой щеточкой провела по ресницам, подтягивая их вверх, обвела контур глаз карандашом. Вытащила прозрачный флакон с янтарной жидкостью, запшикала над головой. Капелька духов попала в глаз – защипало, но Таня силой воли не стала его тереть, чтобы не размазать тушь.

– Ты что делаешь? – спросила мама за спиной.

Таня быстро спрятала косметику в ящик.

– Зачем без спроса лезешь? – продолжила мама миролюбиво. – Все духи выжала?

– Тань, мы опаздываем! – крикнула снизу Рита.

– У меня своих нет.

– Отца попроси – может, тебе и купит, – сказала мама.

– Что купит? – спросил Виктор с порога. Он шел в свою комнату мастерить деталь для укрепления парника. – О чем разговор?

– Купишь ей духи? – спросила Лена проказливо.

– Духи? Кому? Какие еще духи?

– А что ты хотел? Она уже красится!

Отец ввалился в комнату, пристально заглянул Тане в лицо и испугался увиденному, как будто это не его дочь, а зловещая кукла. Светлые родные глаза, густо обведенные черным… Он повернулся к Лене:

– Ты посмотри, на кого она похожа. Готовая… – Слово вертелось у него на губах, но ругаться он не хотел; можно было бы сплюнуть, но и плевать в доме было неправильно.

– Я, что ли, ее малевала…

– А ты не мать? Погоди, годок пройдет, на наш дом показывать будут: “Ничего себе дочку воспитали”.

– Долго тебя ждать? – крикнула Рита.

– Иди мойся, – бросил отец.

– Не пойду, – сказала Таня. – Я уже взрослая!

– Что-о? – Схватив за руку, он поволок ее за собой вниз по лестнице.

Таня пробовала упираться и, наткнувшись на кривой гвоздь в стене, содрала кожу на запястье. Лена спешила за ними:

– Витя, не надо! Витя! Витя, не зашиби ее!

Отец впихнул Таню в ванную, открыл кран на полную катушку:

– Тебя умыть? Или сама? – обернулся, пронзил глазами Лену, увидел изумленную рожицу Риты. – Еще одна растет! Штукатурка сыпется! Чего ждешь? Пшла!

Таня почувствовала: отец устроил ей разнос, пожалуй, чтобы впечатлить мать, он говорил так гневно, потому что, глядя на Таню, вспомнил что-то неприятное и досадное о маме…

С самого Таниного детства родители праздновали ее день рождения. Пятнадцатого июня они преображались: веселели, были ласковы, всё прощали, как будто их подменяли. Тане почему-то было немного обидно в каждый день рождения.

Тем летом накануне Лена перечисляла предстоящие покупки:

– Торт в Пушкино возьму, курицу пожарю, свечек куплю для торта…

– Сколько нашей исполняется? – как бы в шутку спросил отец. – Четырнадцать вроде?

– Вроде, – отозвалась мать тоже насмешливо.

– Четырнадцать? – переспросил отец у Тани, и она, подражая матери, ответила, подернув плечами:

– Вроде.

– Вино пить еще рано, – сказала мама с сомнением.

– Какое вино? – возмутился папа. – Так, шампанского бокальчик.

Янсы отсутствовали, они отдыхали за границей. Пришла Рита, хорошенькие одноклассницы Зоя и Света, застенчивый румяный отличник Шмаков и огнеглазая соседка цыганка Аза со скобой на зубах. Ребята сели с Таней в гостиной. Звонила баба Валя, долго поздравляла, перешла на стихи, а Таня в это время гримасами смешила гостей.

Заглянув в гостиную, мама приникла к Тане и оглушительно зашептала: “Отец петь хочет. Не обижай его!” Таня пожала плечами.

Вошел Виктор с гитарой, сел на диван и, смазав рукой по всем струнам, выдул губами:

– Тым…

Аза хихикнула.

Ты мне в сердце вошла, словно счастья вестница,

Я с тобой новый мир для себя открыл…

Он смотрел на маму – в упор, живым блестящим взглядом опасного, но игривого пса.

Но любовь, но любовь – золотая лестница…

Таня взглянула на маму. Мама шевелила губами, подпевая, но безмолвно, чтобы не помешать. Потом на цыпочках вышла. Вернулась с круглым кремовым тортом, над которым колыхались огоньки беленьких свечек.

Отец допел и вытер губы кулаком.

Таня втянула воздух, задержала дыхание, на миг ощутила себя утопленницей, выдохнула изо всех сил. Огоньки дернулись и пропали, но через мгновение оказалось, что парочка огоньков лишь зажмурилась, лукаво наклонив головки набок, и вот уже они распрямились, воинственно потрескивая и подмигивая ярче прежнего. Таня дунула опять. Огоньки исчезли.

– Четырнадцать, – сказал отличник Шмаков. – Ты же говорила, что тебе пятнадцать!

1 ... 37 38 39 40 41 42 43 44 45 ... 119
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?