Траектория чуда - Аркадий Гендер

— Алло, алло, алло! — сразу же зачастила в трубке она. — Привет, Глеб, а я знала, что это ты!

— Что и не мудрено при наличии определителя, — не удержался, чтоб не съязвить, я.

— Нет, ты не понимаешь, — горячо заговорила Таша. — Я даже не посмотрела на табло, я просто знала, что это ты звонишь!

— Наверное, ты меня разыгрываешь, но все равно мне очень приятно, сказал я и понял, что не соврал.

Жутко вдруг захотелось сказать ей еще что-нибудь теплое, но я сдержался и всего лишь спросил:

— Ну, ты как, готова? Не забыла, что завтра летим? Надо бы пересечься, отдать тебе паспорт и билеты.

— Да мне сборов — пять минут! — воскликнула Таша, и вдруг осеклась: Только…

— Что такое? — не понял я. — Что не так?

— Нет, нет, все в порядке! — успокоила меня Таша. — Просто я всю ночь не спала, думала, могу ли я принять от тебя такой подарок.

— Да ну тебя, я уж подумал невесть что, — отмахнулся от ее самокопаний я. — Кстати, я тоже всю ночь не спал.

— Тогда, если встречаться, может быть, у меня? — блеснула безупречной логикой Таша. — Заодно можно было бы посмотреть бегемота, а то я одна боюсь к нему даже приближаться, а?

При упоминании о бегемоте мною мгновенно овладел ворох самых разнообразных эмоций, но с преобладанием сладостных воспоминаний. "Ага, поезжай, потрахайся, расслабься, отведи душеньку! — на секунду увидев свои яичные переживания как бы со стороны, усмехнулся я. — На самом деле, чего тебе домой спешить, у жены под ногами болтаться. Пусть сама уж в полон к ворогу собирается!"

— Таш, знаешь, я тут подумал, что в аэропорт ведь все равно поедем вместе, так что, вообще-то, с бумагами — это не срочно, — устыдившись самого себя, дал задний ход я. — На Преображенку уж больно далеко. Перед отъездом еще масса дел, и…

Я подумал, что Таша сейчас обидится, — сам сначала предложил встретиться, а теперь врубил задний ход. Но Таша не обиделась.

— Конечно, конечно, — деликатно перебила она меня. — Мне самой следовало подумать, что у тебя мало времени. Езжай, делай дела. Как мы завтра?

Договорились, что я подхвачу ее в половине девятого утра у метро Кутузовская, и я не спеша поехал домой.

* * *

Зная, что накануне отъезда Галина всегда устраивает сборы — дым коромыслом, я и сейчас ожидал увидеть нечто подобное, но в квартире было тихо. Все объяснялось просто — торнадо и цунами в одном лице, которое сочетание больше всего напоминает мою жену Галину в процессе сборов, просто уже отбушевало. В квартире царила идеальная чистота и порядок, пахло вымытыми полами, а у зеркала в прихожей стояли две наши дорожные сумки с раздувшимся бокам, которые любит брать с собой Галина, и большой чемодан на колесиках, с которым предпочитаю путешествовать я. Само же мое семейство сладко дрыхло в спальне на нашей кровати, свернувшись калачиком и обнявшись, как две сиротки, и я не стал шуметь, сообщая о своем сиятельном прибытии, а тихонько притворил дверь в спальню, и на цыпочках прошел на кухню.

Я подумал вдруг, что надо позвонить тетушке Эльмире, и это как раз лучше сделать, пока Галина спит. Непостижимо, но я не разговаривал с теткой с утра воскресенья! "Какое сказочное свинство!" — пожурил себя я, и набрал теткин номер. Обычно тетка отвечала сразу же, но сейчас трубку долго не брали, а когда, наконец, тетка ответила, ее обычное "Алло, вас слушают!" прозвучало как-то глухо и натужно.

— Теть Эльмир, это я, Глеб! — не на шутку обеспокоенный отсутствием в голосе тетки ее обычной энергии и жизнерадостности, заорал в трубку я. Извини ради Бога, что так долго не звонил! Как ты себя чувствуешь, у тебя странный голос? У тебя ничего не болит?

— Глеб, мой мальчик, зачем же так кричать? — ответила она. — Даже если у меня что-то и болит, то это точно не уши.

Я облегченно рассмеялся, — раз тетка не утратила чувства юмора, то, может быть все не так уж плохо?

— И извиняться не нужно, я прекрасно понимаю, сколько у тебя перед отъездом забот, — продолжила тетка Эльмира. — Когда летишь? Завтра? Прекрасно!

Она говорила, вроде бы, как обычно, вот только как-то замедленно.

— Не нравится мне твой голос, — встревожился я. — Как твое здоровье?

— Ну, если честно, то не очень, — вздохнула в ответ тетка Эльмира. Такие эмоции, пусть даже положительные, это, видимо, уже слишком большая нагрузка для моего сердца. Похоже, оно не выдерживает.

— Что-то надо, какие-то лекарства, медикаменты? — совсем уже не на шутку всполошился я. — Может быть, надо приехать, а?

Боже мой, какой же я свинтус! Родная, дорогая, единственная тетка лежит больная, а я даже не удосужился позвонить и справится о ее здоровье!

— Нет, нет, ничего не нужно, — голосом слабым, но не терпящем возражений, ответила тетка. — Тут за мной ходит одна моя подруга, так что у меня все есть. На крайний случай, лягу в больницу, но, надеюсь, до этого не дойдет. А ты поезжай с Богом, заканчивай то, что я начала, а обо мне не беспокойся, за мной присмотрят.

— Так ты уверена, что мне нужно приезжать? — попытался еще раз загладить в собственных глазах свою вину я, впрочем, заведомо зная, что тетка все равно скажет: «Нет», и испытывая большое облегчение от того, что какая-то сердобольная старушка-подружка заменяет меня у постели больной.

Я положил трубку с тяжелым сердцем. Что-то все не так все идет в королевстве Датском. Не успела фортуна свалить мне на голову свой неожиданный, как гроза в январе, многомиллионный подарок, как какие-то другие, противоборствующие удаче силы, спешат этот дар уполовинить, да с иезуитским условьицем насчет семьи, а теперь еще долбашат по моей горячо единственной тетке, которая мне, по сути, как мать и добрый ангел в одном лице. За что же на меня напасти-то такие? Просто ли это соблюдение в природе баланса черного и белого, плюсов и минусов, радости и печали? А если это нечто другое?

— Привет, с кем это ты тут? — зевая и кутаясь в халатик, спросила, заходя на кухню, Галина.

— С тетей Элей разговаривал, — ответил я, вставая со стула и целуя ее в щеку.

— Да? Как она там, не болеет? — неожиданно запроявляла совершенно не свойственную ей до последнего времени заботу о моей тетке Галина.

— Как раз болеет, — нахмурился я. — Жалуется, говорит, что-то с сердцем.

— Может быть, надо съездить к ней, что-то отвезти, продукты, лекарства?

Я хотел было съехидничать по поводу того, что еще совсем недавно, в минувшую субботу, тетка была для нее старой сумасбродкой и прожектеркой, а тут вдруг такая забота, но не стал. Может быть, потому, что в глазах Галины сейчас было самое настоящее беспокойство.

— Нет, ничего не надо, я предлагал, — сказал я.

Галина села рядом на стул, обняла, положила голову мне на плечо.

— Ты знаешь, Глеб, — тихо заговорила она, — я так переживаю из-за того, что последние годы я так плохо думала о ней, жила с ней в контрах, и тебя настраивала. Я очень ошибалась. И не только потому, что я не верила, а все оказалось правдой. Просто под эту сурдинку я вообще закрыла глаза на то, что она — прекрасный человек с такой сложной судьбой, с такой интересной жизнью, и видела в ней только выжившую из ума старуху. Вернее, даже заставляла себя видеть, и в конце концов заставила. Наверное, мне надо позвонить и извиниться, да?