Призрак из страшного сна - Анна Ольховская

Марфа перекрестила караван и украдкой вытерла слезы:

– Храни вас Господь!

– Да вы не переживайте! – улыбнулась пухленькая девушка в кудряшках, Лида, одна из тех спасших нас в спелеолечебнице экстрасенсов. – Все будет хорошо, с ними поехали сильнейшие из наших.

– Ох, не знаю, – всхлипнула Марфа. – Маетно что-то у меня на душе…

– Идемте лучше в дом, чаю попьем.

– Если только успокоительного, с ромашкой.

– Или с рюмашкой? – хихикнула Лида. – Спиртовые настойки небось у вас тоже есть?

– А что, – улыбнулась Марфа, – можно и с рюмашкой. Но по чуть-чуть, грамм по пятьдесят… Лидочка, что с тобой?!

Но девушка не ответила, она словно выключилась из реальности, застыв на месте в довольно неудобной позе. Лицо ее побледнело, осунулось, над верхней губой и на лбу выступили капельки пота, глаза закатились так, что радужки почти не стало.

Меня затрясло, Марфу – тоже. Но, надо отдать ей должное, сориентировалась она быстрее меня.

И закричала – сорванным, страшным голосом:

– Надо ехать следом! Срочно!

– Ох, не знаю, не знаю… – Макс нервно хрустнул суставами длинных тощих пальцев. – Не нравится мне это место, слишком близко от поместья. Нам могут помешать.

– Никто нам не помешает, – холодно процедил Павел. – Просто не сумеют.

– Ты уверен? Твой отец теперь всегда ездит в сопровождении сильных представителей человеческого рода, у вас их называют экстрасенсами. Поверь мне, они действительно сильны, я никогда не был склонен к преуменьшению способностей противника. Тем более люди еще и приборы какие-то изобрели, блокирующие ментальное воздействие. Потомки обезьян развиваются опасно быстро…

– Ничего, скоро мы все достижения людишек поставим на службу нам. – Павел мимолетно отметил всплеск радостного торжества в сознании Макса, но особого значения этому не придал – почему бы помощнику Аскольда не радоваться, в конце концов, все ведь идет правильно. – Все вместе мы справимся. Вы ведь собрали всех наших, владеющих силой?

– Всех, кого смог. Ты же знаешь, нас вообще осталось не так уж и много, и не все живут в Москве.

– Ничего, нас вполне достаточно… А сейчас мне надо сосредоточиться. Пусть они пока сканируют пространство и предупредят меня, когда наша цель двинется в путь.

– Хорошо. Главное, чтобы радиус действия их ментальной глушилки не распространялся слишком далеко.

– Нет, он ограничен пределами поместья.

– Откуда ты знаешь?

– От верблюда. Макс, не задавай идиотских вопросов!

– Ладно, ладно, не психуй! Чего ты нервный такой? Может, все-таки рано тебе приступать к активным действиям? Врач твой ведь был категорически против…

– Макс!!!

– О’кей, понял.

Помощник депутата Аскольда Викторовича Ламина, Макс Шипунов, поднял руки в примирительном жесте, развернулся и, перейдя на шипящий язык драконов, отдал приказ собравшимся возле микроавтобуса с затемненными стеклами пятерым своим соплеменникам.

Те послушно рассредоточились в кустах и за деревьями, окружавшими лесную дорогу, ведущую от поместья Кульчицких к федеральной трассе. Хорошую дорогу, автоматически отметил Павел, не грунтовку в ухабах, а ровную и с современным покрытием.

Но именно автоматически, потому что его разум, его сознание сейчас буквально трещали под натиском нахлынувших чувств и эмоций.

Да-да, тех самых чувств и эмоций, от которых он старательно пытался избавиться. Наследием человеческой, слабой и мягкой части его сущности.

Там, в подземном убежище драконов, расположенном в заброшенном и забытом (не без помощи самих драконов) правительственном бункере – настоящий мини-город, между прочим, – эта слабенькая часть почти умерла под гнетом монолита драконьей части его души. Особенно когда он увидел, ЧТО эта убогая тварь, его биологический папашка, сотворил с матерью…

Дикарь, ублюдок, мразь! Пытать хрупкую женщину, уродовать ее лицо, добиваясь информации о местонахождении сына! Его родного сына, между прочим! Фашист, настоящий фашист!

Но ничего, совсем скоро этот фашист выползет из своей норы и поедет в Москву, чтобы лишить маму дома и денег, оставить ее нищей, вышвырнуть вон за то, что женщина не смогла отказаться от своих сыновей…

И зная о его, Павла, способностях, он повсюду таскает с собой экстрасенсов, трус поганый. Ничего, сегодня он получит по заслугам!

В то мгновение, когда Павел увидел изуродованное лицо матери, он готов был убить отца. Задушить, пристрелить, взорвать ему мозг изнутри – Павел вдруг осознал, что он МОЖЕТ сотворить такое.

И именно тогда человеческая часть его сущности почти погибла, раздавленная гневом и яростью. Но все-таки – лишь почти…

Потому что потом, когда гнев улегся, Павел понял – убить отца он не сможет. И не потому, что Кульчицкий – его отец и все такое, нет.

Мешала эта уцелевшая человечность, из-за которой он в принципе не хотел, не мог лишить кого бы то ни было жизни. Вот так, хладнокровно, намеренно, разработав план.

Но, к его немалому облегчению, смерть Кульчицкого драконам была не нужна. Они хотели захватить его живым, чтобы изучить, исследовать его гены, понять, что именно в цепочке его ДНК привело к появлению на свет Павла. А мама, между прочим, добровольно согласилась участвовать в исследованиях, потому что она гордилась своим сыном и хотела, чтобы таких малышей появилось как можно больше!

Она сама сказала об этом Павлу. Правда, по-прежнему через скайп, встретиться с матерью в реальности ему никак не удавалось. А ему так хотелось обнять ее, почувствовать, ощутить на уровне эмоций, энергетики ее нежность, ее любовь, ее ласку!

Но ничего, как только Венцеслав будет нейтрализован, мать сможет вернуться в поместье – оно ведь по документам останется ее собственностью, – а потом туда переедет и Павел. И Гизмо – его и без участия Кульчицкого удастся вытащить из тюрьмы.

И тогда Павел обретет наконец настоящий дом и семью. И не будет больше прятаться от людишек, он заставит их уважать себя!

Вот в таком решительном настроении Павел и отправился на операцию по захвату отца.

Пока они ехали по Москве, по МКАДу и за МКАДом, никаких особых эмоций Павел не испытывал, полностью сосредоточившись на предстоявшей ему миссии.

Но когда микроавтобус свернул с трассы и углубился в лес, в его душе начал нарастать дискомфорт, что-то давило, мучило, рвало Павла на части.

Он ЗНАЛ этот лес! Он совершенно точно знал эти места, он был здесь!

Ничего удивительного, конечно, ведь он действительно вырос в маленькой заброшенной лесной избушке где-то неподалеку от поместья, но вот только…