Кровь королей - Сурен Цормудян

– Оружие есть? – снова заговорил Перебитый Нос.

Вопрос вызвал у Вистлера по меньшей мере недоумение. Доран уставился на него и почесал бороду.

– А в чем дело?

– Отвечай, когда спрашивают. Ты на земле ордена.

– У меня на галере каждому положен абордажный клинок, на случай встречи с пиратами. И пара арбалетов в моей каюте.

О трех припрятанных на корабле бутылях с дьявольской смесью он решил умолчать.

– А с собой есть?

– А глаза у тебя с собой есть? – огрызнулся Доран и выставил правый бок.

На поясе висел скаллоп[5]с изящной гардой в виде раковины морского гребешка.

– Не дерзи! – прикрикнул первый.

– Я ожидал лучшего приема от вестников, которым привез пропитание.

– Почем нам знать, что ты говоришь правду, морская душа?

– А какой резон мне лгать? Ваш клир-хранитель меня знает.

– А мы – нет, – отрезал первый. – Ступай за нами. Разберемся.

Всадники развернулись и направились в сторону цитадели. Однако не умчались вперед, а неторопливо двигались вместе с Дораном, обступив его с трех сторон.

Ветер усилился, предвещая новый шторм. В лицо стала бить водяная пыль. Еще не дождь, но его верное предзнаменование. Вистлер шел по траве, которую объели до основания животные из цитадели, и косился на всадников. Его будто не провожали, а конвоировали, как пленника. Капитан кутался в накидку, такую сырую, что становилось только хуже. Он вымок еще ночью, когда через борт хлестали волны, и сейчас продрог до костей. Хотелось поскорее в тепло, к очагу и штофу эля. Но до этого еще далеко. Он не даст себе отдыха, пока команда по пояс в воде выбирает песок из-под днища. А чтобы выбрать песок, нужно до прилива договориться с хранителем. От этих трех болванов явно никакого проку. Даже не предложили подвезти. Доран не настолько тяжелый, ноги у коня не подломились бы.

Ветер и морось делали дорогу невыносимо долгой, и когда Вистлер оказался рядом с цитаделью, он несказанно обрадовался. Хотя бы от ветра сейчас укроется за высокими стенами.

А стены цитадели выглядели плачевно. Раньше, когда «Соленый ветер» приплывал с востока, Доран дальше пристани не ходил и, как только заканчивалась разгрузка, отправлялся в обратный путь. Теперь он видел цитадель ближе, чем когда-либо.

Воды в крепостном рву не было. В местном грунте она просто не задерживалась. Стены покрывал густой мох, отдающий кисловатым запахом. Там и тут кладка растрескалась, и некоторые участки стены кренились наружу или внутрь. Видно, строили цитадель в ту пору, когда слово «фундамент» еще не выдумали, а почва здесь была совсем никуда.

Долгие годы ветра заносили в трещины землю, песок и семена неприхотливой травы, которая теперь пучками торчала повсюду из стены. Угловые башни, немного выходящие вперед, что позволяло лучникам обстреливать из бойниц осаждавших, выглядели не лучше. В их поле зрения было две. В одной давно провалилась кровля, а сама она наклонилась настолько, что Доран побоялся бы приблизиться к ней, не то что зайти внутрь. Подъемный мост через ров, похоже, давно подъемным не являлся. Одна из двух цепей отсутствовала, вторая проржавела настолько, что и ей оставалось недолго. Доски моста не первый год требовали замены.

Отчего орден вестников, известный богатством, так запустил, возможно, самую главную цитадель? Последний Взор – не рядовая застава. Раз в восемнадцать-двадцать лет океанское течение приближало к берегам Гринвельда Странствующее королевство. И эта крепость первой узнавала о том, что из океана Предела надвигается беда. Первой сообщала всему королевству. И первой должна была принять удар. Хотя, по рассказам, за последние сто лет корсары нападали на крепость лишь единожды и очень давно. Но это не значило, что они не попробуют еще. Ведь если корсары займут цитадель, выбить их отсюда будет очень непросто.

Вистлер никогда не видел орденского престола, что стоял на вершине холма, на окраине Лютеции. Однако не раз слышал о роскоши, которая бросается в глаза даже при взгляде издалека. Например, об огромных зеленых знаменах с соколами, сжимающими в когтях свитки. Соколы были вышиты золотыми нитями, свитки – серебряными. Говорят, что тронный зал великого магистра отделан огромными изумрудами, яшмой, малахитом, порфиром и, конечно, мрамором. Говорили, что на огромном троне восседает вестовой сокол из чистого золота с серебряным свитком и с глазами не то из изумрудов, не то из алмазов. Трон не уступал по размерам сделанному из костей белого мамонта престолу короля Гринвельда и многократно превосходил его по стоимости.

Так почему от важнейшей цитадели богатого ордена веет нищетой и разрухой? Неужто погрязший в роскоши престол не желает знать о нуждах своих людей, которые служат ему где-то далеко? Неужто верхушка не понимает, что ее величие зиждется на том основании, где копошатся низшие чины? И что если не думать об основании, то слава и могущество ордена рухнут, как рухнут когда-нибудь стены Последнего Взора, не имеющие фундамента. Это лишь вопрос времени.

Мост простонал под копытами коней. Кованая решетка ворот была поднята. Доран не знал, исправен ли ворот решетки. Быть может, она и не опускалась.

Внутри ветра действительно было меньше. Но дождь обрел полную силу. Тяжелые капли били по каменной мостовой. Однако во дворе, к удивлению Дорана, стояло множество людей. Они не прятались от дождя, а смотрели на него. Словно ждали с нетерпением.

Вистлер шел, опустив голову, защищая глаза от влаги. Но теперь поднял ее, чтобы разглядеть людей. И оторопел.

Несколько десятков человек, и все вооружены. И вооружены необычно. Кривые мечи из ребер морских чудовищ. Палицы с акульими зубами. Клинки из рыбы-меч. Копья с бивнями морского единорога. У кого-то одна рука вдета в клешню гигантского краба, за размеры и силу прозванного морским мамонтом. (Вистлер знал, что морской мамонт способен клешней перекусить человеку шею или лишить конечности. Одно хорошо – гигантский краб предпочитает морские глубины и на берег выходит редко.) У многих доспехи отнюдь не из железа. Кирасы и наплечники из хитина того же морского мамонта. Они легки как шелк и прочны как сталь, ибо существу, покрытому хитином, приходится выдерживать немыслимую тяжесть водной толщи. Некоторые наручи сами по себе были смертельным оружием: на них в два, а то и в три ряда крепились акульи зубы. А еще луки из китового уса – наконечники стрел уставились прямо на Дорана.

Он отшатнулся, сделав шаг назад. В спину уперлась ладонь спешившегося конвоира.

– А теперь, морская душа, сдай оружие, а не то смерть.

Доран Вистлер отстегнул пояс со скаллопом и протянул незнакомцу.

– Умница. А теперь топай! – И толчок в спину.

Доран обреченно шел через площадь к донжону под пристальными взглядами недругов и думал о том, почему галера «Соленый ветер» не налетела на скалы и его не доедают сейчас крабы.