Люди идут по дороге - Сергей Владимирович Киреев

ворот.

«Эй, сынок, возвращайся скорей», —

Шепчет, шепчет она и идёт —

Вновь и вновь, от села до села,

Оступаясь на скользких камнях,

По земле, что сгорела дотла,

С фотографией старой в руках…

1996

«Ах, этот август! Бред. В Москве войска…»

И. Г.

Ах, этот август! Бред. В Москве войска.

И друг мой Игорь, мирный программист,

Чуть по́ днял кисть, курок как будто взвёл.

Ему крутили пальцем у виска,

А он, хоть и не резок, не речист,

На баррикады взял, да и пошёл.

И людям вмиг сковало холодом сердца.

И он своим махнул: айда со мной, кто хочет!

И с ним пошли. Три дня без продыха, три ночи

Они стояли до победы, до конца.

Десантные машины на ходу

Колёсами курочили асфальт,

И вот уже пошёл погибшим счёт,

И люди на прицеле, на виду

У тех, кто ошалел и впал в азарт,

И на Садовом кровь рекой течёт…

А баррикады — словно в сумраке причал.

Куда нам плыть и с кем — решалось — или-или!

И женщин гнали, но они не уходили,

Спасибо Игорю за то, что там стоял!

Солдатики штыками на броне

Копчёную кромсали колбасу,

Что люди им в авоськах принесли.

Дома оцепенели, как во сне,

И штурм — уж вот он, скоро, на носу,

И танки — словно жабы на мели.

Как будто ворон в небе крылья распластал —

Над Белым Домом тучи чёрные висят, вон.

Сто лет живу — не верю россказням и клятвам,

А верю Игорю, который там стоял.

А что потом? В упор, вприщур на общий бал

Глядела власть, а после лавочку прикрыла.

Затвором — щёлк! И людям крышу посносило,

Но ведь была жива страна, ведь было, было —

Свобода, совесть, ум и разум, страсть и сила,

Спасибо Игорю за то, что там стоял!

1998

«В старом саду третий месяц затишье…»

В старом саду третий месяц затишье,

Люди в штатском ушли на обед.

Дедушка Фирс отдыхает под вишней,

Сторожит оборонный объект,

Скрюченной кистью в кустарник вцепился,

Чтобы крепче на вахте стоять.

Вишни поломаны. Дедушку Фирса

Позабыли с поста снять.

Бейся, воюй с каждым,

Будь здоровей, злее,

Глупых гоняй граждан

Грязной метлой в шею!

Граждане, шустрые, как тараканы,

Пробираются в парк по грибы,

Вредную дрянь наливают в стаканы,

Лбами сносят стволы и столбы.

Дедушке Фирсу фиксировать лишних

Знамо дело — опять и опять!

Дедушка Фирс потайной свой булыжник

На три метра умеет кидать!

Люди идут скопом:

«Эй, ты чего, чудо?»

Фирс начеку: «Кто там?

Стой! Убивать буду!»

Рухнул объект и зарос лопухами,

Но не падает дедушка Фирс,

В люди шагнул, приучился с парнями

По утрам принимать антифриз.

Слёзно скорбя, скособоченный некто

Морщит рожу: «Ступай, хватит, дед!

Все разошлись, больше нету объекта,

Нету нас и тебя нет!»

Низкие вдаль тучи

В чёрную мглу мчатся.

Фирса трясёт, глючит:

«Где же мы все, братцы?»

Люди идут, людям по уху ветер,

Развесёлая ломится рать,

Люди в дырявые стены не верят,

Не желают объект уважать.

Злую печаль ощущая в печёнках

И хрипя, что делов невпродых,

Дедушка Фирс у забора в потёмках

Из рогатки подбил пятерых!

Дали доской сзади —

Держится, нет крена!

«Хватит стоять, дядя!

Где там твоя смена?»

Рухнул объект, поднялась скотобаза,

Дело в шляпе, скули не скули.

Фирсу взгрустнулось. Ребята два раза

Вынимали его из петли.

Ночью и днём палкой ломаной, лыжной

Отгоняя тоску, боль и бред,

Дедушка Фирс отдыхает под вишней,

Сторожит оборонный объект,

Ногтем скребет стену,

Тянет лицо к свету,

Мёрзнет, зовёт смену.

Где там она? Нету…

1990

Баллада о том, как ветерану труда Ивану Лукичу Зайцеву, нарушившему общественный порядок в городе Ленинграде в 1990 году, нечем было, на первый взгляд, платить в отделении милиции за своё освобождение, и чем это закончилось

Ломовую чувиху с понтовым фэйсом

Снял на точке в сквере заморский хрыч.

А в сторонке брёл по трамвайным рельсам

Старый перец в шляпе — Иван Лукич.

Он подгрёб, подчалил, надрал ей уши, —

В меру трезв, он стряхнул с нее дурь и спесь:

«Эх, за что я пахал!» — он ей смял, нарушил

Чумовой прикид и понтовый фэйс!

Он хрычу пол-рыла расквасил в кашу!

Вот его в ментовку везёт конвой.

Опер вкрадчив, хитёр: «Как же так, папаша,

А ведь в шляпе весь из себя такой!»

Вот его трясут: «Ты хоть понял, где ты,

И куда все отсюда ведут пути?

Эх, попал ты, брат, если денег нету!

Если есть, гуляй, но сперва плати!»

Орден Ленина есть на груди у Вани,

Лысаком на винте этот знак зовут.

Денег — ноль, ни копья. Мусора по пьяни

Веселясь, из Вани верёвки вьют!

Он мурло кривит, клонит тыкву набок,

И с него, опухнув от сладких вин,

Лысака на винте взял заместо бабок

Толстопузый хрен — лейтенант Кузьмин!