Магнус Чейз и боги Асгарда. Книга 3. Корабль мертвецов - Рик Риордан

Алекс улыбнулась тайзерово-багровыми губами:

– Абуэло делал керамику, чтобы зарабатывать на хлеб. Но по-настоящему его интересовали древние скульптуры наших предков. Он хотел разгадать тайну их духовности. А это ведь непросто. Ну, я имею в виду… столько было всяких наслоений: и ольмеки, и ацтеки, и испанцы, и мексиканцы. Попробуй тут разберись, где твое наследие. Да и вообще: что правда, что вымысел? И как это все возродить?

Я так понял, что вопросы эти риторические и ответа Алекс не ждет. Что было весьма кстати: мне все же трудновато было сосредоточиться рядом с Ти Джеем, который выводил смайлики на глине, распевая «Рио»[47].

– Но у твоего дедушки все получилось, да? – предположил я.

– Он сам так думал. – Алекс снова запустила круг, смочив бока своей посудины. – И я так думала. А отец… – Она как-то сникла. – Он считал, что я такая… ну, из-за Локи. Он ничуть не жаждал признавать меня своим ребенком.

Мозги у меня сделались совсем как руки – словно по ним раскатали ком глины, высосав из них всю влагу.

– Погоди, я что-то не догоняю. А волшебные глиняные воины тут при чем?

– Потом поймешь. Слушай, будь другом, достань у меня из штанов телефон, набери Сэм. Расскажи ей, что и как. А потом помолчи – мне нужно сосредоточиться.

Вытаскивая – пусть даже по ее приказу – из кармана ее джинсов телефон в тот момент, когда джинсы были на ней, я рисковал головой.

Всего парочка кротких панических атак, и я извлек телефон на свет божий. И обнаружил, что Алекс озаботилась даже международным тарифом. Не иначе, она это устроила, пока совершала свой мультивалютный грабеж.

Я отправил Самире эсэмэску со всеми шокирующими подробностями.

Через несколько минут телефон загудел. Самира отвечала: «Н. ВКВ. Деремся. ГГП»

Я задумался над ГГП. То ли это «Гундерсон гнобит подружку», то ли «гребем где-то понемногу», то ли «грабят, гонят, пытают». Я решил выбрать наиболее оптимистичный первый вариант.

Ближе к вечеру столы в кладовке оказались завалены обожженными фарфоровыми плитками, похожими на плашки из доспехов. Алекс научила меня, как из колбасок слепить цилиндры, которые пойдут потом на руки и ноги. Сама она на гончарном кругу изваяла кисти, ступни и голову. Все они имели форму горшков, дотошно изукрашенных скандинавскими рунами.

Несколько часов Алекс провозилась с лицами. Их было два, и располагались они рядом, щека к щеке. Как у той самой скульптуры, которую отец Алекс разбил в моем сне. У левого лица были тяжелые веки, подозрительный взгляд, закрученные усы, как у мультяшного злодея, и огромный перекошенный рот. А правое лицо представляло собой ухмыляющийся череп с пустыми глазницами и высунутым языком. И почему-то, глядя на эти две физиономии, я думал о разных глазах Алекс.

Под вечер мы разложили все части нашего воина на большом столе. Получился у нас восьмифутовый монстр Франкенштейна, только еще не собранный.

– Убедительно. – Ти Джей вытер пот со лба. – С такими рожами можно лезть на рожон.

– Точно, – согласился я. – И, кстати, о рожах. Почему…

– Это маска двуединства, – пояснила Алекс. – Мои предки из Тлатилько часто лепили двуликие фигурки. Или с разделенными надвое лицами. И никто не знает, почему. Дедушка говорил, это отражает две души в одном теле.

– Как мой приятель индеец-ленапе по прозванию Мама Уильям! – кивнул Ти Джей. – Выходит, в индейских культурах тоже есть аргры! То есть все эти трансгендерные ребята, – быстро поправился он.

«Аргр» – это скандинавское слово, обозначающее человека с изменчивым гендером. Алекс этого словечка не выносит, потому что оно переводится как «немужественный».

Я разглядывал маску.

– Знаешь, неудивительно, что вся эта двуликая культура тебе близка. Твой дедушка… он догадался, кто ты.

– Он догадался, – подтвердила Алекс. – И он уважал это во мне. Но, когда дедушки не стало, отец начал из кожи вон лезть, чтобы оплевать все его дела и мысли. А из меня вырастить хорошенькую бизнес-особу. Но как бы не так.

Алекс потерла татуировку на шее – наверное, неосознанно, просто, чтобы коснуться восьмерки из переплетенных змей. Она не стала отказываться от оборотничества. Она присвоила этот дар и не позволила Локи направить его против себя. И точно так же она поступила с гончарным искусством, хотя папочка и расстарался, чтобы ее с души воротило от семейного бизнеса.

– Алекс, – сказал я, – чем больше я о тебе узнаю, тем больше тобой восхищаюсь.

Алекс посмотрела на меня со смесью умиления и досады. Словно я был милашкой-щеночком, который только что напустил лужицу на ковре.

– Ты погоди. Вот поставим эту образину на ноги, тогда и восхищайся сколько влезет, о Сладкоречивый. Фокус-то весь в этом. А пока что давайте-ка развеемся немного. – И она кинула мне в руки еще пачку купюр. – Идем, поищем, где поесть. Ты угощаешь.

Ужинали мы рыбой с жареной картошкой в заведении под названием «Мистер Рыбник». Ти Джей решил, что название дико уморительное. Пока мы ели, он то и дело провозглашал громким бодрым голосом:

– Мистер Рыбник!

Судя по всему, парня у кассы это нехило раздражало.

Покончив с едой, мы вернулись в студию на ночлег. Ти Джей предложил пойти на корабль и ночевать с ребятами, но Алекс сказала, что ей надо приглядывать за своим глиняным воином.

Она отправила Сэм эсэмэску с последними новостями.

Сэм ответила: «НП. Все норм. Деремся с водяными лошадьми».

Причем «деремся с водяными лошадьми» было изображено смайликами: кулак, волна, лошадь. Наверное, Сэм уже столько этих лошадей завалила, что писать словами у нее не было сил.

– А ей ты международный тариф подключила? – поинтересовался я.

– Ну, а как иначе? – хмыкнула Алекс. – Мне же надо общаться с сестрой.

Я хотел было спросить, почему она обо мне не поду-мала. Но тут же вспомнил, что у меня нет телефона. Эйнхерии обычно с телефонами не заморачиваются. Во-первых, завести номер и оплачивать счета – слишком много возни для мертвого. Во-вторых, найди еще такой тариф, чтобы действовал во всех Девяти Мирах. Ну, и к тому же в «Вальгалле» связь хуже некуда. Наверное, это из-за золотых щитов на крыше. Но при всех этих неудобствах Алекс предпочла не отказываться от телефона. Уж не знаю, как ей это удается. Может, Самира подключила ей особый тариф «Все свои: живые&мертвые».

В студии Алекс сразу кинулась проверять свое детище. Детище пока что не ожило, и я даже не знал, то ли горевать по этому поводу, то ли втайне радоваться.